19–25 февраля

Пожалуй, главным внутриполитическим событием недели стало заявление лидера КПРФ Геннадия Зюганова о намерении коммунистов инициировать вотум недоверия правительству в Государственной Думе. После избрания Путина левые силы впервые столь отчетливо демонстрируют свою оппозицию Кремлю и Белому дому. До этого они в принципе лояльно сотрудничали с новой властью и не позволяли себе резких выпадов, за что и были вознаграждены руководящими постами в Думе.

В чем смысл эскапады Зюганова? Последний съезд Народного союза патриотических сил (НПСР), где главенствуют радикальные коммунисты, показал, что соглашательская политика руководства КПРФ ведет к ослаблению ее позиции и все больше отодвигает ее на обочину политической жизни. Поэтому и было решено сделать эффектный ход с вотумом недоверия, чтобы все-таки как-то проявить свою оппозиционность и принципиальность. Опять зазвучали затертые лозунги об “антинародном ельцинском курсе”, проводимом нынешним правительством, об “обнищании трудовых масс” и т. д.

Разумеется, Зюганов и К° прекрасно понимают, что никаких шансов на проведение вотума недоверия в нынешней Думе у них нет. Но действуют по известному русскому принципу, воспетому Александром Грибоедовым: “Шумим, братец, шумим!” К счастью, к их шуму общественное мнение прислушивается все меньше и меньше. Экономическая ситуация все же достаточно стабильна, люди стали жить все же лучше, и благотворная для коммунистов кризисная почва заметно подувяла.

Любопытно, что к призывам КПРФ отправить правительство в отставку присоединились и некоторые правые лидеры. Но, конечно, резоны и аргументы здесь совсем другие. По мнению второго лица во фракции СПС Виктора Похмелкина, по вине правительства тормозятся либеральные реформы. Но это скорее пропагандистская тактика. Трудно представить себе, чтобы правые и коммунисты реально создали думскую антиправительственную коалицию — слишком далеки их взгляды. Да и возможности Кремля в Госдуме по контролю над основными фракциями не оставляют никаких надежд на свержение нынешнего правительства, не будь на то желания сверху.

Во внешнеполитической сфере большое внимание уделялось визиту Генерального секретаря НАТО Джорджа Робертсона в Москву. В своеобразном смысле его переговоры здесь ознаменовались переломом в отношениях между Москвой и Брюсселем. Наконец, после долгого перерыва, вызванного акциями НАТО против Югославии и последовавшими российскими санкциями против представителей блока в Москве, вновь открылось информационное представительство Североатлантического альянса, причем с более высоким дипломатическим уровнем. Это фактически означает нормализацию отношений.

Однако многие проблемы остаются нерешенными. Это, в частности, касается расширения НАТО. В беседе со мной лорд Робертсон подтвердил решимость альянса приветствовать вступление тех стран Восточной и Центральной Европы, которые стремятся видеть себя неотъемлемой частью Североатлантической структуры коллективной обороны и безопасности и соответствуют критериям, определенным союзом.

В политической элите России расширение НАТО все еще трактуется как угроза безопасности страны, что с трудом воспринимается на Западе, где угрозу со стороны РФ не рассматривают как системообразующий фактор для существования НАТО. Как сказал Робертсон, он не верит, что расширение НАТО может как-то подорвать существующий баланс сил в Европе. Сейчас в Центральной Европе появилась зона подлинной стабильности, что в принципе выгодно и России.

В ходе переговоров с Робертсоном министр обороны Игорь Сергеев обозначил некоторые новые подходы России к проблеме ПРО, предполагающие более тесное сотрудничество с НАТО в деле защиты от ракетных ударов. Как указывают натовские эксперты, предложения России интересны, но расплывчаты. Однако позиция России в отношении чисто американской системы противобаллистической обороны остается негативной.

Тем временем дебаты вокруг ПРО приобретают все более замысловатый характер. Сначала делегация конгресса США во главе с влиятельным членом палаты представителей Куртом Уэлдоном предложила России принять участие в создании американской ПРО вплоть до совместного участия и управления ею. Пока не совсем ясно, было ли санкционировано такое предложение администрацией Буша. Во всяком случае, встреча министра иностранных дел Игоря Иванова и госсекретаря США Колина Пауэлла не выявила особого сближения в этом вопросе. Словесное противостояние вокруг рациональности Договора о ПРО 1972 года — рудимента “холодной войны” — продолжается. Существуют и другие расхождения, в частности, в связи с иракской проблемой. Россия — за снятие санкций против Ирака, а США и Великобритания занимают жесткую позицию и даже нанесли на прошлой неделе ракетно-бомбовые удары по иракским военным объектам.

Вместе с тем в российском политическом истеблишменте идет неизбежное переосмысление сложившихся реалий, вызывающих осложнения в отношениях с США. На заседании Совета безопасности под председательством президента Владимира Путина 22 февраля фактически была признана обоснованность претензий Вашингтона в отношении распространения Россией ядерных и ракетных технологий. Путин откровенно заявил о наличии “вопросов” к отдельным ведомствам, в частности, к Российскому авиакосмическому агентству и Министерству по атомной энергии. Конечно, Путин не мог пойти дальше в критике их деятельности по внешнеполитическим причинам, однако его заявление ясно указывает на то, что контроль за экспортом “чувствительных” технологий поставлен на недостаточном уровне. Вполне возможно, что отдельные ведомства, получившие большую независимость в годы реформ, мягко говоря, не очень эффективно следят за выполнением международных обязательств государства по нераспространению ракетных и ядерных технологий, т. е. попросту нелегально приторговывают ими в своих собственных интересах.

Заседание СБ наводило на мысль о том, что российское руководство кается в своих ошибках и неосмотрительности. Говорилось о необходимости ужесточения экспортного контроля, о проведении диалога с НАТО и ЕС по этим вопросам, о повышении роли спецслужб в усилении этого контроля и диалога. Однако, думается, колоссальные финансовые доходы, связанные с нелегальными поставками ракетных и ядерных технологий в государства-изгои, которые, безусловно, будут перепадать и на долю контролирующих их чиновников, смогут перевесить все эти благие намерения и декларации.

12–18 февраля

На первом плане на прошлой неделе находилась проблема уплаты Россией долгов странам-участницам Парижского клуба. После того, как все же было решено платить, правительство вступило в тяжелые переговоры с Госдумой: где взять деньги. Вроде бы есть шансы на получение дополнительных доходов в бюджет. За их счет правительство и планировало выплатить долги. Однако в Думе считают иначе. Как заявил председатель Бюджетного комитета Александр Жуков, “Дума в штыки примет предложение о перебрасывании всех допдоходов на погашение долгов”. Заговорили о возможной отставке правительства в случае отказа Думы корректировать бюджет.

Однако, компромисс, судя по всему, будет найден. Из ожидаемых дополнительных доходов (а это 108 млрд рублей) только 41 млрд, то есть всего 38 %, пойдет на уплату долгов Парижскому клубу. Остальные деньги должны быть направлены на внутренние социально-экономические нужды.

Так что головная боль у правительства по поводу выплаты долгов (а это сумма в 6,1 млрд долларов) сохраняется. На совещании министров финансов и руководителей центральных банков “большой семерки” “русский вопрос” стоял первым в повестке дня. На российских представителей оказали мощное давление в пользу уплаты долгов. Кроме того, остро была поставлена проблема отмывания денег. Россия остается в черном списке стран, где законодательство оставляет возможности для этого. Фактически перед Россией был поставлен ультиматум: если до июня этого года не начнется реальная борьба с отмыванием денег, то страны “семерки” обяжут свои банки, работающие в России, информировать обо всех их операциях, что приведет к ограничению западных инвестиций.

Критика деятельности правительства все громче звучит и внутри страны. На прошлой неделе с резкими заявлениями в адрес российского Белого дома выступил глава Счетной палаты Сергей Степашин. По его словам, проблема внешнего долга была бы уже решена, если бы правительство не тратило так много денег на финансирование антитеррористической операции в Чечне. Он предложил обеспечить открытость в этом вопросе путем законодательного оформления финансирования войны в Чечне отдельной строкой в бюджете.

В то же время претензии Степашина к правительству пошли много дальше. Он упрекнул его в неточном макроэкономическом анализе ситуации, в неуклюжей политике в отношении кредиторов. Считается, что выступление Степашина не случайно. На фоне постоянно ходящих слухов об отставке правительства он занимает одну из высших строк в негласном списке кандидатов на пост премьера. Критика в адрес нынешних хозяев дома на Краснопресненской набережной призвана укрепить его позиции.

Проблемы в экономической ситуации и действиях правительства под критическим углом рассматривались и на международной конференции “Год президента Путина: первые экономические результаты”, организованной Экспертным институтом и американской торговой палатой в Москве.

Хотя в некоторых выступлениях сквозил сдержанный оптимизм относительно продолжения экономического роста и либеральных реформ, претензий было высказано немало. В частности, указывалось, что политика по укреплению “вертикали власти” проводится без учета “потребностей экономики и необходимости ее дерегулирования, что ведет к усилению власти бюрократии”. Авторы основного доклада — Евгений Ясин и Эндрю Сомерс — усматривают в нынешней ситуации конфликт интересов между путинской администрацией и либеральными реформаторами. По их мнению, Путин либо не замечает этого конфликта, либо сознательно сделал ставку не на свободную экономику, а на бюрократическое регулирование. В качестве доказательства этого курса приводятся такие факты, как возрастание вмешательства силовых структур в хозяйственные споры на стороне одних объектов в ущерб другим. Констатируется ухудшение инвестиционного климата из-за более жесткого регулирования внешнеторговых сделок и валютного контроля.

(Маленький штрих к вопросу об усилении силовых структур: в соответствии с новой инструкцией, спецслужбы вновь получают право рассматривать анонимные доносы, что было законодательно запрещено в годы горбачевской перестройки.)

Авторы полагают, что Путин не воспользовался благоприятными возможностями для ускорения либеральных реформ. Однако не все еще потеряно. В “запасе” у президента есть программа Германа Грефа, которой ему стоит в большей мере руководствоваться.

Действительно, отдельные, пусть робкие меры по ослаблению бюрократического всевластия и произвола начинают разрабатываться. Так, Министерство экономического развития и торговли передало на рассмотрение правительства пакет законов, направленных на дебюрократизацию и дерегулирование экономики. Предполагается резко сократить перечень лицензионных видов деятельности, упростить процедуру регистрации предприятий и защитить права предпринимателей при их проверке госорганами. Вопрос в том, не “замотают” ли эти хорошие законы в правительстве и Думе? Бюрократия всех уровней не любит ограничения своей власти.

На внешнеполитическом фронте Кремль тоже не мог похвастаться особыми успехами. Большие надежды возлагались на находившегося в Москве германского министра иностранных дел Йошку Фишера. Предполагалось, что ФРГ будет служить посредником между Москвой и Вашингтоном в вопросе о развертывании Соединенными Штатами национальной системы противоракетной обороны и, возможно, даже поддержит отрицательное отношение России к этому плану. Однако немецкая сторона дала ясно понять, что посредничать не будет, равно как и не поддержит линию Москвы. В этой ситуации отказ от прежних жестких позиций для Кремля практически неизбежен.

Не принял немец и традиционных российских возражений против расширения НАТО. Фишер также недвусмысленно дал понять, что дальнейшее расширение НАТО на Восток неизбежно и воспрепятствовать этому Россия не в силах.

5–11 февраля

Холода, нехватка топлива, отключения электроэнергии, о которых мы писали в прошлый раз, трансформировались в политические реалии. В отставку были вынуждены уйти министр энергетики Александр Гаврин, губернатор Приморского края Евгений Наздратенко и почти все руководство региона. Угроза увольнения нависла и над председателем правления РАО “ЕЭС России” Анатолием Чубайсом. Однако, несмотря на кадровые перестановки и принимаемые чрезвычайные меры энергетический кризис пока не преодолен. Одна надежда — на скорый приход весны. Иначе не миновать новых политических перестановок.

Государственная Дума одобрила в первом чтении внесенный президентом закон о партиях, направленный на значительное уменьшение их количества и усиление государственного контроля над ними. Депутаты, представляющие демократические фракции, до последнего сопротивлялись принятию этого закона и даже внесли четыре альтернативных проекта. В частности, вариант, предложенный Владимиром Рыжковым, Владимиром Лысенко и Вячеславом Игруновым, предусматривал существенное ослабление госконтроля за деятельностью партий и уменьшение численного порога, необходимого для регистрации партий, в пять раз (с 10 до 2 тыс. человек). Однако президентские фракции поддержали закон: за него проголосовало 280 депутатов. Даже большая часть депутатов от Союза правых сил во главе с Борисом Немцовым и Ириной Хакамадой поддержала его. Против голосовали ветераны “Демвыбора России” Егор Гайдар, Сергей Юшенков, Виктор Похмелкин, Сергей Ковалев.

Характерно, что против голосовали и коммунисты, хотя именно их представитель Виктор Зоркальцев, председатель Комитета Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций, рекомендовал палате поддержать проект. Вроде бы коммунистов должно было устроить увеличение порога регистрации (у них наибольшее число членов). Однако их не устроило ужесточение контроля за деятельностью партий и особенно прописанная в законе открытость финансирования: коммунисты традиционно тщательно скрывают свои источники финансовых поступлений. Однако переломить президентское большинство не удалось и им.

Безусловно, новый закон сужает рамки для демократического функционирования партий, но есть надежда, что во втором и третьем чтении наиболее жесткие положения удастся смягчить.

Вскоре Госдуме предстоит обсудить и принять Земельный кодекс. Его проект уже обсуждали в правительстве. Как мы и прогнозировали раньше, конкретные положения о регулировании купли-продажи сельскохозяйственных земель в нем отсутствуют. Для решения этой проблемы будет сочинен отдельный закон — в лучшем случае, не раньше конца 2001 года. А уж примут его или нет — станет ясно только в 2002 году.

Отсрочка принятия четких правовых норм свободного оборота земель отражает политические колебания Путина и его правительства. Он явно не хочет портить отношения с коммунистами и аграриями, которые стеной стоят против права частной купли-продажи сельскохозяйственных земель. Эта позиция, по существу, носит демагогический характер, игнорирует уже сложившиеся реалии. Дело в том, что в некоторых регионах свободная купля-продажа земли уже узаконена на местном уровне, а более 60 процентов земель реально находятся в негосударственной собственности, и часть их полулегально продается и покупается по рыночной цене. Пока правительство и Госдума будут тянуть с принятием соответствующего закона, регионы будут вводить правовые акты о купле-продаже земли самостоятельно и политическая необходимость такого закона как бы сойдет на нет. Едва ли это поможет укреплению федеральной власти, о чем так печется Путин.

Вместо принятия действительно необходимых законов Дума дискутирует проблемы, сильно отдающие душком прежних советских времен. Таковыми были, в частности, слушания “об экономической безопасности”. Там много говорилось о необходимости усиления деятельности спецслужб на экономическом направлении, зато невнятно звучало главное — повышение конкурентоспособности. На это, в частности, указал директор Института проблем глобализации Михаил Делягин, заметивший, что понятия “экономической безопасности” в науке не существует.

А в Чечне ожидается новый разворот событий, причем не в лучшую сторону. С 10 февраля началось размещение федеральных войск в 162 населенных пунктах Чечни. Делается это вроде бы в благих целях — защита населения и местных органов власти. Однако чем это обернется на практике? Вооруженные силы будут раздроблены на мелкие формирования, а боевикам, легально или нелегально проживающим в населенных пунктах, будет гораздо легче осуществлять нападения и уничтожать их. Количество жертв с российской стороны неизбежно возрастет. В отместку федералы активизируют военные действия и “зачистки”, и новый раунд эскалации войны в Чечне станет неизбежным.

Политики продолжают искать варианты решения чеченской проблемы. Со своим планом урегулирования выступил лидер СПС Борис Немцов. Его схема предполагает два варианта действий: либо введение жесткого управления мятежной территорией на основе единоначалия и фактическое введение президентского правления, либо разделение Чечни на две зоны — мирную и военную, обособленных по образцу государственной границы — колючей проволокой и погранзаставами. Реакция властей на предложение Немцова пока сдержанная. Брать на себя полную ответственность за управление Чечней не хочет никто, а финансовые издержки обустройства фактической госграницы сильно ударят по уже утвержденному финансированию ведомств, участвующих в чеченской операции. Лишних же денег в бюджете нет.

Во внешнеполитическом плане привлек внимание визит президента Путина в Австрию. В последнее время в отношениях с этой центральноевропейской страной у России появились проблемы. Австрия стремится вступить в НАТО и готова отказаться от договора 1955 года, установившего ее нейтралитет. Австрийцы считают этот документ атавизмом “холодной войны”. Россия же, как известно, опасается расширения НАТО. Судя по всему в ходе путинского визита стороны остались “при своих”.

Другая проблема — российский долг Австрии. Перед визитом и в его ходе обсуждалась возможность погашения 50 % долга поставками российских истребителей МИГ-29 по низким ценам. Однако австрийцы решительно отказались от устаревших самолетов. Министр обороны категорически заявил: “О приобретении российских МИГов не может быть и речи”. При этом указывалось, что хотя российские самолеты и дешевле западных, но эксплуатационные расходы значительно выше. Кроме того, в свете австрийских планов в отношении НАТО очевидно, что российские самолеты не совместимы с боевой техникой, используемой блоком. В общем, сделка сорвалась, и это, разумеется, не пошло в плюс визиту Путина.

Однако говорить о его провале все же не приходится. Было подписано несколько конкретных соглашений и контрактов экономического характера: о поддержке малого предпринимательства, о сотрудничестве в социальной сфере и в энергетической области.

На прошлой неделе в Фонде “Наследие” в рамках нашего Форума реформ обсуждались вопросы корпоративного управления в России. Дискуссия концентрировалась на таких вопросах, как возможность использования в России иностранных (англо-американской и континентальной) моделей и международных стандартов корпоративного управления, создание кодекса корпоративного управления, разрешение традиционных противоречий между акционерами и менеджерами, защита прав миноритарных акционеров, согласование интересов корпораций и общества, роль советов директоров как органов корпоративного управления, открытость отчетности корпораций.

Не обошло эту тему и правительство. Оно одобрило предложенные Федеральной комиссией по ценным бумагам поправки в Уголовный кодекс, касающиеся ответственности за сокрытие информации или предоставление недостоверных данных на рынке ценных бумаг. Если Дума их одобрит, то за утверждение отчетности о выпуске ценных бумаг, содержащих недостоверную информацию, или за злостное уклонение от раскрытия инвестору информации об эмитенте руководители корпораций будут караться крупными штрафами. А при вопиющих нарушениях или сговоре могут загреметь на исправительные работы или даже за решетку.

Все это правильно. На Западе сажают и за меньшие прегрешения. Но создается впечатление, что пока у нас преобладает карательный, а не экономический подход к корпоративному управлению. России еще предстоит долго идти к цивилизованной модели.

29 января — 4 февраля

Минувшая неделя не баловала население громкими политическими событиями. На первый план выдвинулись сильные холода, мощные снегопады, нехватка тепла в домах. Тем не менее, политическая жизнь продолжалась.

Укрепились позиции полномочных представителей в регионах. В связи с реорганизацией и значительным сокращением территориального управления президентской администрации его полномочия по курированию генерал-губернаторов были практически ликвидированы. Зато прибавится функций аппаратам полпредов. Порядок взаимодействия между Кремлем и полпредами будет определять глава администрации Александр Волошин. Ну а выше только президент.

Продолжаются дискуссии вокруг прямо-таки заколдованного вопроса о частной собственности на землю, включающего право свободной купли-продажи сельскохозяйственных угодий. С начала рыночных реформ эту проблему так и не удается решить. Вот и на прошлой неделе к ней вновь обратились на высоком уровне — на заседании президиума Госсовета с участием президента Путина и видных губернаторов.

Президент выступил за принятие “внятного земельного законодательства”, поскольку его отсутствие тормозит инвестиционные проекты и поощряет коррупцию и бюрократический произвол. Он также высказался за скорейшее принятие Земельного кодекса, внесение которого в Думу все откладывается. Однако похоже, что однозначного ответа на вопрос о купле-продаже земли в стране у него нет. В словах Путина прозвучала мысль о том, что решение этого вопроса можно было бы отдать на усмотрение губернаторов. Как он заявил, “нужно учитывать особенности регионов”. Судя по всему, новый Земельный кодекс действительно не будет содержать конкретных норм о купле-продаже земли.

Передача полномочий регулирования купли-продажи земли на региональный уровень чревата серьезными опасностями. Региональные различия в этом вопросе могут породить такие глубокие политические проблемы, как самоизоляция, разобщенность, нарастание сепаратистских тенденций, превращение России в аморфную конфедерацию. Недаром эксперты Центра стратегических разработок Германа Грефа единодушно заявили, что вопрос купли-продажи земли должен быть решен одинаково по всей стране. Это было еще до выступления Путина. Знает ли он об этом выводе или игнорирует его?

Другая острая дискуссия проходит на международном уровне и касается судьбы советско-американского Договора о ПРО 1972 года и планов США относительно создания в одностороннем порядке новой национальной системы противоракетной обороны (НПРО) от баллистических ракет. На прошлой неделе произошло первое публичное столкновение по этой проблеме между российской стороной и новой американской администрацией. Было это на традиционной конференции по проблемам безопасности в Мюнхене. Новый министр обороны США Дональд Рамсфельд, один из ведущих идеологов системы, заявил, что НПРО будет создана непременно. Он впервые на международном уровне публично озвучил позицию США в отношении Договора 1972 года — он устарел и является рецидивом “холодной войны”.

Отпор Рамсфельду (правда, уже в его отсутствие) дал секретарь российского Совета безопасности Сергей Иванов. Он, в общем-то, обрисовал известную позицию России: мы готовы вести диалог по проблемам разоружения и договариваться о значительном сокращении ядерных потенциалов, но только при условии сохранения Договора о ПРО 1972 года в его нынешнем виде. Планы же США развернуть НПРО неизбежно приведут к слому всей системы стратегической стабильности в мире и чреваты новым витком гонки вооружений, в том числе в космосе.

Короче говоря, сближения позиций не получилось. Первый опыт публичного общения администраций президентов Путина и Буша оказался как первый блин — комом. Однако, судя по всему, последнее слово с российской стороны еще не сказано. Как отмечают осведомленные эксперты в Москве, громко “клеймя позором” американские планы создания НПРО и “разрушения стратегической стабильности”, большинство отечественных военных руководителей неофициально признает, что реализация этих планов в целом не подрывает российского потенциала ядерного сдерживания. Вопрос в том, чтобы достичь соглашения о конкретных параметрах НПРО таким образом, чтобы она в дальней перспективе не вышла на уровень, сводящий на нет российский потенциал сдерживания.

Сейчас очевидно, что радикального дипломатического прорыва России и США в деле ядерного разоружения и в вопросе о ПРО в ближайшее время ожидать не приходится. Но возможны какие-то промежуточные договоренности там, где позиции сторон близки, в качестве базы для дальнейших переговоров.

А вот на экономическом форуме в Давосе противоречия ярко не проявлялись, наоборот, преобладал конструктивный подход. В частности, российские власти, судя по всему, наконец, осознали, что без введения в стране цивилизованного корпоративного управления, предполагающего строгое разграничение полномочий акционеров и менеджеров предприятий при активной защите прав инвесторов Россия вряд ли может надеяться на приток западных капиталов. Глава федеральной комиссии по ценным бумагам Игорь Костиков выступил со специальным докладом по этой теме. С точки зрения классической западной теории корпоративного управления все было правильно, и западный большой бизнес благосклонно воспринял речь Костикова. Правда, некоторых насторожило, что он пообещал подключить к процессу защиты акционеров силовые структуры. Едва ли реальная защита прав акционеров станет для них высоким приоритетом. А вот использовать эти предоставляемые им полномочия в своих интересах — для контроля над финансовыми потоками, получения информации о конкретных лицах и их действиях — это, безусловно, в интересах спецслужб. Так что проблематично, кто кого будет защищать в этой предлагаемой схеме.

Кстати говоря, московское представительство Фонда “Наследие” уже на протяжении ряда лет осуществляет экспертное сопровождение развития корпоративного управления в России и не раз доводило рекомендации наших “круглых столов” до руководящих кругов. Некоторые идеи как раз и были озвучены господином Костиковым в Давосе. Это, в частности, касается разрабатываемого сейчас кодекса корпоративного поведения. На этой неделе в Фонде “Наследие” состоится очередной круглый стол по проблемам корпоративного управления в России.