На первую страницуВниз


Наш Конкурс

Валерий Игарский – инженер-физик, 50 научных публикаций и изобретений,
автор воспоминаний «Кёнигсберг, Циммербуд, 1945 – 1947»,
опубликованных в нашем журнале.

 

ВАЛЕРИЙ   ИГАРСКИЙ

ГРАФОМАНИЯ


Утренний привет

В окошко солнышко стучится
Тихонько… Шлёт нам свой привет.
(Там в буре огненной родится
Для нас желанный белый свет).

Так в раненой душе поэта,
Где сумрак борется с огнём,
Родится тёплый лучик света,
И проза жизни тает в нём.

И ты совсем еще не знаешь,
Куда летит его мечта,
Но ты стихи его читаешь,
Улыбка шевелит уста,

И целый день наполнен светом,
Теплом, любовью, новизной…
Как будто солнечным приветом,
Как будто сказкой неземной.


Белорыбица

Волга волнами плещет и дыбится
По песку пролагая свой путь…
Я хотел бы поймать белорыбицу,
Чтоб на волжское чудо взглянуть.
Я хотел бы потрогать руками
Серебро голубой чешуи,
Только ж… вы понимаете сами…
Непригодны тут снасти мои.
Я на ловлю встаю спозаранку,
Нацепляю живцов на крючки –
Белорыбица эту приманку
Никогда не берёт из реки.
Я раскину просторные сети
Или с бреднем бреду по реке –
Белорыбица сразу заметит
И скользит от меня вдалеке.
Я смотрю в просветлённые воды,
Там, где луч их пронзает до дна,
Но – и в солнечный праздник погоды,
Белорыбица мне не видна.
Белорыбица – гордая рыба,
Для неё глубина и простор,
Подружиться мы с ней не смогли бы,
Как бы ни был я ловок и скор.
Я мечтаю увидеться с чудом,
Иногда – только раз… промелькни! –
Я ловить тебя больше не буду,
Только б видеть, как в прежние дни,
Перелив плавника треугольного,
Словно гриву степного коня.
Как же больно мне, как же больно мне,
Что тебе… хорошо без меня.


Превратности любви

В любви немало лжи и произвола
(Пусть даже в унисон поют сердца)...
Молила бога самка богомола:
«Пошли мне, бог, зеленого самца!»
А тот, припав на листик винограда,
С любимой не сводил умильных глаз:
«Вот талисман мой... вот моя награда...
Вот мой цветок, вот чудный мой алмаз!»
Она была мила и грациозна,
И восхитительно наивна и чиста,
Молилась так усердно и серьезно,
В ней так светились жизнь и красота,
Что он был потрясен! И узы брака,
Как кандалы, повисли на плечах.
Порой она... кусалась как собака,
С улыбкой странною в подкрашенных очах,
Но он был потрясен... и... безотчетно
Весь трепетал, как листик на ветру.
Он делал все, что мог, весьма охотно –
И съеден был любимой поутру.

Мораль о том, что мир не без урода
Здесь не приклеишь, как сказал Эзоп:
Молчит мораль в делах, где Мать-Природа
Сама задумчиво почесывает лоб.


В изгнании

Летним солнцем Колхиды сражён
И отброшен чертой горизонта
Я, как Публий Овидий Назон,
Всё пишу тебе письма с Понта.

Знаю я: виноват, виноват…
Совершил я и вправду оплошность
И теперь не вернуть мне назад
Твою стать… и твою заполошность.

Пусть наивен я, как и Назон,
Но мне кажется все же, все же…
Что московский дождливый сезон
Чем-то с летней Колхидой схожи.

Разъяренные нашей бедой,
Это боги, сверкнув очами,
Поливают тебя водой,
А меня обжигают лучами.


Монолог самца

– От красоты твоей немею,
А на уме всё тот же смак…
Просить я, знаешь, не умею,
А дашь – я буду, ещё как!
И – к чёрту «чудное мгновенье»,
Как надоевшее бельё.
Какие могут быть сомненья,
Когда мы вместе, ё-моё??
Какое там ещё «искусство»,
Сонаты, песни и стихи? –
Ты лишь взгляни на моё «чувство» –
Оно оплатит все грехи.
Я, блин, здоров, как бык на случке,
Я, блин, шутя, литровку пью…
Последний пёс не скажет сучке:
«Собачка, я тебя люблю».
Хочу тебе поведать смело:
Я не какой-нибудь скворец,
Я бизнесмен! Я начал дело –
И кончил дело и… конец!


Мой Пегас

Вечер тлеет прощальным закатом,
Берег ласково лижет волна,
Воздух полон лесных ароматов,
А вокруг тишина, тишина…
И взаправду, а не понарошку,
В этот самый назначенный час
Тихо-тихо ко мне на ладошку
Прилетает мой крошка-Пегас.
И лишь только коснутся ладони
Две прозрачные пары копыт,
Мой волшебный, мой маленький коник
За собой меня в небо манит.
Как случается, мне неизвестно
(Мы обходимся вовсе без слов), –
Становлюсь я душой бестелесной,
Я бегу из телесных оков.
Где-то спит моё бренное тело,
Словно алиби свято хранит,
А душа – а душа улетела,
А душа всё летит и летит…
Я порой и спешу, и волнуюсь,
Возвращаясь в телесную грусть.
Я, конечно, пока тренируюсь,
Но однажды совсем не вернусь.


Графомания
(В Татьянин день)

Графомания, графомания...
Через сотни веков расстояния,
Понимания, непонимания...
Что писать можно эти клинья
Острой палочкой в мокрой глине,
Чтобы не было обезлички,
И папирусы и таблички...
Чтобы имя твоё берегли
До последних пределов земли...

Графомания, графомания...
Через сотни веков расстояния,
Понимания, непонимания...
И опять над разливами Нила
Нежным шёпотом имя милой
Чьи-то губы произнесут:
– Хатшепсут, Хатшепсут, Хатшепсут...

И в нетленных красках гробницы
В скальных росписях – лик царицы,
Лебединая стать Нефертити –
В алебастре или нефрите...
Эхо памяти будто стон:
– Эхнатон, Эхнатон, Эхнатон...

Графомания, графомания...
Через сотни веков расстояния,
Понимания – непонимания,
Неизбежно и необходимо,
Как бессмертие Унапиштима,
Как веков нераскрытая тайна,

Пусть звучит твоё имя, Таня,
Как немолчный прибой океана,
Пусть звучит твоё имя, Татьяна,
И в морской глубине, и на суше
Пусть звучит твоё имя, Танюша...

 

На первую страницу Верх

Copyright © 2007   ЭРФОЛЬГ-АСТ
 e-mailinfo@erfolg.ru