Светлана Носова родилась в Курской области, живет в г. Брянске. По профессии инженер-строитель. Стихи начала писать недавно, в 2015 году. Публикации – на сайтах «Графская Пристань», Стихи.ру, Рифма.ру, «Поэмбук» и др. Победитель и лауреат международных конкурсов: «Славянская Лира» (2019), Грушинского интернет-конкурса (2019), «Кубок мира по русской поэзии» (2017, 2018), «Русский Гофман» (г. Калининград, 2018). Финалист международного конкурса «Витебский листопад» (2018) и национальной литературной премии «Поэт года-2019». Обладатель Приза симпатий литературно-художественного журнала «Южное сияние» (Одесса, 2018) и Приза симпатий журнала «Глаголъ» (Париж, Франция, 2017, 2018). Лауреат VII и финалист VIII Международного поэтического конкурса «45-й калибр» имени Георгия Яропольского (2020).

СВЕТЛАНА  НОСОВА

ГОЛУБИ НА ПРОВОДАХ

Не

тело на стену бросает тень
стихоспасаюсь в стихийном быте
так одиноко среди людей
так беспросветно среди событий
тянутся дни канителью драм
ночи когтями скребут по жести
гладят их преданные ветра
всё против шерсти
всё против шерсти
ворон охрип соловей замолк
кружится лунь над безмолвной башней
видишь на входе висит замок
заперт запретный не мой вчерашний
это не выход
не выдох
вдох
смога и гари туманной мути
не подводи же меня итог
не выводи в неродные люди
не пропускай в меня ворожбы
не отдавай одному из прочих
очень удобному может быть
но обжигающему не очень

тенью нечаянной на стене
недолговременный нелюбовник

тот же кто долго горит во мне
тот обо мне ничего не помнит


Мой генный кот

Мой генный кот, пугливый и несчастный,
поспи внутри, пока дожди стучатся
в закрытое окно.
Ты так во мне царапаешься часто,
мохнатое мохно…

Какое лето? Осенью теплее…
Поник цветник, осунулась аллея,
щетинится газон…
Промокший двор простудами болеет,
впадает в полусон.
Небесный свод укутан серой ватой…

Ну, что мурчишь, чертёнок полосатый?
Скорее засыпай.
И я, пока не мучаешь меня ты,
посплю с тобой.
Бай-бай…


Дачно-профессорское

Рыбак ворчит: «Не сходни, а дрова…»
Река течёт, колышется едва,
в ней бьётся пульсом глупая плотва,
не знает: быть ей жареной сегодня.
Предвосхищая рыбный аромат,
меняя междометия на мат,
на досках практикует сопромат
вчера – профессор, нынче – огородник.

А в домике жена, надев очки,
концептуально чистит кабачки.
Их непомерно много: хочешь – кинь,
а жаль – разбейся в тыкву, но закончи.
В углу томятся банки на пару.
Профессорша вздыхает: «Ох, помру…»
Метать ей кабачковую икру
до вечера, а может, и до ночи…

В саду, умытый струйками дождей,
крыжовник-живчик стал ещё живей,
и яблоки глядят из-под ветвей
манящим взглядом, дерзким и лукавым.
Капуста, повернувшись вверх лицом,
мечтает воплотиться в голубцов –
ведь птицы же они, в конце концов?
И виноград тоскует по бокалам…

А вечер синь расплещет по садам.
От грусти не оставит и следа,
и уплывут неведомо куда
усталость, суета и суматоха.
Профессор, разомлев, своей жене
шепнет, что в мире места лучше нет,
и жить в такой волшебной тишине
не так уж плохо.


Голуби на проводах

Голуби-ноты...
Мелодию ноября
я осторожно в память свою скачала.
Голуби смотрят вниз, будто в корень зрят.
Знать бы, что осень пройдена мной не зря,
чтобы вернуться, всё прокрутив сначала.
Золото листьев, подсолнечная халва
бабьего лета, вязкая от водицы...
Множатся чувства, делятся на слова.
В небе миражно. Кружится голова.
Пахнет кострами. Хочется с небом слиться.
Кажется, вот он – всего протянуть ладонь –
замок воздушный, клад неземных историй.
Но по ступеням лестницы золотой
страшно идти, сама себе скажешь: стой!
Эта дорога дорого слишком стоит...

Голуби-пепел...
Истлевшая сизокрыль –
мысли мои, застывшие невесомо.
Кто-то мой замок Миф на замок закрыл.
Снизу – дорожки, после дождя мокры,
сверху – засовы.
Будто бы ради меня сотворив скрижаль,
голуби-буквы на проводах притихли,
Но не сложились в нужные строки...
Жаль...
Странные птицы... тени от миража.
Небо кого-то вечно зовёт, но их ли?
Нас ли?..
Верху всё бездонней и голубей.
Как там живется фате моей моргане?
Не прекращает чудиться, хоть убей...

Небо спокойно смотрит на голубей
и не моргает.


Будет

Мне летать по-птенечьему боязно,
без тебя же – и вовсе не хочется...
Я однажды приеду на поезде
в синий край, где твоё одиночество,
в город-призрак, где рощи тенистые,
берегов покрывала песчаные,
где от маленькой-маленькой пристани
отплывает на лодке молчание,
где у озера на попечении
цацы-лебеди стайками плавают,
где слова не имеют значения,
где касания – самое главное.
Мы укроемся травами сонными,
постоянство отдав за мгновенное;
прорастая тактильными зонами,
оживет в нас весна внутривенная;
станут лебеди просто вопросами,
отдадут нам своё оперение,
мы взлетим – эфемерные особи,
потеряшки в пространстве и времени,
и в конце этой маленькой повести
мы оставим одни многоточия...
...
Будет день, я приеду на поезде
чтоб нарушить твоё темноночие.


Уходит время слов

Окончен легкомысленный сезон
романтики – ромашки луноликой,
уходит поезд вдаль за горизонт
постукивать колёсами на стыках
чужих и чуждых судеб и сует –
а я стою, гляжу ему вослед...

Чужие роли, маски, имена
я примеряю...
жизнь – такая штука.
Но тишина, как мёртвая стена
вокруг меня...
ни вздоха и ни стука.
И мне, как бесталанной травести,
не удаётся время провести...

Трясёт осенним дождиком листву,
дрожит трава, бросается под ноги.
А я опять молчанием живу
по странному сценарию тревоги.
Но чувства обнажать – какой резон?

Уходит время слов за горизонт.


Он молчит

Весь его капитал – молчание,
что из дней в монолит спрессовано;
он молчит и хранит отчаянье
в белой торбе тумана сонного.
он молчит, что зима нелёдная,
и что лето давно не лётное,
что приходит весна холодная,
осень дерзкая машет мётлами,
небо тонет – всплывает прошлое,
ночи чертят тоску по нежности…

он молчит, что она – хорошая,
эта женщина странной внешности,
эфемерная, словно марево,
безусловная, неслучайная,
та, что ждёт и ночами мается
и читает его молчание.


Больно

Дотянись, мой призрачный, обними,
стань прибежищем и опорой.
слишком больно впитывать этот мир,
пропуская его сквозь поры,
ощущать, как кружится голова
от того, чем жила вчера я,
растворяться в музыке и словах,
каждый раз умирая,
возрождаться заново поутру
по молекулам, по частицам,
чтоб застыть подснежником на ветру,
ожидать касания тёплых рук,
но в итоге со снегом слиться
и сгореть в холодном костре зимы...

Больно, милый:
чужие мы...


Завидуй

Завидуй тем, в ком дух бродяжий жив,
и тем, кто рад везениям чужим,
кто дорожит смешными мелочами,
кто грезит небом, озером, весной,
кто вдалеке, укрытый тишиной,
по женщине единственной скучает.

И если что-то гаснет впереди,
завидуй тем, в ком Бродский побродил,
и Лермонтов раздул свой белый парус,
кому одна дорога дорога́:
по ней шагал блистательный Шагал,
и в даль Дали манил с Моне на пару.

Завидуй тем, кто победил беду,
в ком орхидеи дикие цветут,
и в ком тоска упущена из виду,
а вместо терна выросла трава,
кто нити слов сплетает в кружева.
завидуй им…
А впрочем, не завидуй.


Маленькая вера

Счастье не выпало... ну и пусть.
Пальцы сыринки со щёк сотрут.
Вырвется облаком пара грусть,
утром рассеется на ветру.
Нового дня непутёвый сын –
выйдешь из дома, закроешь дверь
и усмехнешься себе в усы:
может, за дверью оно мудрей...
Может, в дороге, без слёз, без сна
солнечно-зелено повезёт,
и сочинится твоя весна –
свежего времени эпизод.

Неосторожно сорваться ввысь –
счастье непрочное... ну и пусть.
Пальцы не слушают здравый смысл,
слушают только горячий пульс.
Горькое время тебя хранит,
не с откровением и не без.
Больно – удариться о гранит,
слишком холодный гранит небес...
Тонкой полоской – заката кровь.
Снова – желания хоронить.

Но горизонт загорится вновь.
только с другой своей стороны.
Где-то на дальнем краю земли
рыжее солнце блеснет, слепя.
Не отрекайся и постели
маленькой вере внутри себя.


Река права

Река темна, тревожна,
но жива –
волокна трав сплетает в кружева
и радуется каждому налиму.
Река журчит, бурчит на куликов
и смотрит вширь, но видит далеко:
в нее ума небесного налили.
Река седая, мудрая река
несет в себе леса и облака,
и солнце, и заплаканные ивы.
Река близка,
смотри в нее, смотри,
в ней столько помещается внутри...
в ней – целый мир, большой и говорливый.
И мы приходим плакаться сюда:
вся наша боль –
песчинки да вода,
что вытекает струйками сквозь пальцы.
Мы тянем время здесь, на берегу.
нас ангелы речные берегут –
кривых дорог потерянных скитальцев.
Они-то знают: хрупок человек,
легонько гладят нас по голове,
выветривают хвори и тревоги.

Река чиста.
Река всегда права.
И кажется, что сами мы – трава,
проросшая щетиной у дороги.


Воробышки

Вспоминая простейшее: кто ты, где ты,
всё бежим от рутинности –
но быстрей ли?
Мы с тобой слишком долго считали беды.
Мы с тобой слишком плохо читали Хейли.
Низко кланялись идолам шумных улиц,
рукавами сметая святые дали;
с головами в безликое окунулись
и беречь безусловное перестали.
Жизнь роняем, как будто бы есть вторая,
видим только реалии в каждом факте;
если чудо случается – выгорает,
как лежащий на солнце конфетный фантик.

Мы глотаем слова, запиваем пивом
и щебечем на собственном диалекте…
Или попросту хохлимся молчаливо,
как смешные воробышки на проспекте.


Напиши

паутина часов заржавевший засов
пыльно душно и хочется плакать
напиши криптограмму из чувственных слов
раскачай многоточие мрака
на дубовой двери тупиковой души
только строчку одну напиши

шоколадный десерт в прошлой жизни забыт
на губах привкус крови соленой
в исступлении бьётся о каменный быт
мой игрушечный клипер из клёна
просит моря и воли открытий и драм
только падает щепкой к ногам

напиши белым мелом углём от костра
страусиным пером просто взглядом
я рисую на стенах растрепанность трав
и опаловый росчерк заката
но ко мне черепахой ползет пустота
не дается мечта просто так

мне не нужно тирад о безумной любви
о запале похожем на участь
напиши только слово и дальше живи
пароксизмом соблазнов не мучась

но быть может когда-то построишь и ты
белый парусник робкой мечты

Светлана Носова. Баллада о любви - стихи