ПЕТР КАТИН

* * *

О, Москва! Твое вечное – кто бы
Отделил от шальной мишуры? –
Супермаркеты, бары, сугробы,
Свалки, храмы, притоны, дворы;

Чахлых лип заметенные строи,
Тусклый отблеск трамвайных путей;
Эпидемии, сплетни, разбои,
Снег, летящий в лучах фонарей...

Межсезонье, преддверье эпохи,
Беспощадная, злая игра...
Сутенеры, астрологи, лохи,
Имиджмейкеры, инспектора...

Подоконники в тонкой пороше,
Крыши, паперти, кромки моста...
Неужели и в прошлом – все то же:
Праздность, злоба, тоска, нищета?..

Зорких улиц зловещие дали...
И в последнем грядущем твоем
Будут распри бескровней едва ли,
И похмелья – пресней, чем в былом.

* * *

Поздних окон последние пятна.
Снег, летящий в проеме окна.
Все, что здесь упустил безвозвратно,
Может быть, наверстаю сполна
В жизни новой, нежданной. А эту
Дотерплю, утешаясь вполне
Вязью лип, заметенных к рассвету,
Криком галок в пустой вышине...

* * *

С зарей, запекшейся во льду,
На много дней свыкаясь просто,
Какой уж год весны не жду
И дня не праздную прироста.

Мне жаль заброшенных дворов,
Веранд щемяще омертвелых,
И этих ранних вечеров,
И заметенных кровель белых;

И узкой тропки вдоль стены,
И блесток в воздухе наждачном;
А больше – просто тишины,
Безлюдия в поселке дачном;

Да этих ветел, что не зря
Одни в окно мое глядели –
С последних ливней ноября
До первой мартовской капели...
 

1991 – 1992

Ветер крепнет и с разбега
Прах взметает без труда;
Снова, как в начале века, –
Биржи, Думы, господа,

Древний гомон колокольный,
Ожидание потерь,
А на новой карте школьной –
Петербург, Самара, Тверь;

Золотушные аллеи,
Хруст бульварного песка;
Департаменты, лицеи,
Спесь, тревога и тоска...

Скаты крыш в налипшей вате,
Зоркий нищий у ворот;
Простодушный обыватель
Власть тщедушную клянет;

Ледоход (который за год!),
Почерневшая листва...
А снега никак не лягут
Накануне Рождества...

* * *

Кустарник пружинист и мелок.
Откосы. Бурьяны. Пески...

Крушений, депрессий, подделок,
Хиреющих лип городских,
Остывших развалин в пороше,
Бензином отравленных рек,
Последних каланов... И все же –
Последний Поэзии век...

* * *

Как низко тучи ходят здесь!
Порой в такие дни
Тот берег солнцем залит весь
А наш – опять в тени;

Но разом вспыхивают: пляж,
И буй, и мокрый плот –
И весь на солнце берег наш,
А тот – наоборот...

До ближних изб, наискосок,
Тропинка делит луг;
Волной наглаженный песок
Как каучук упруг;

Клонясь к холодному былью,
Ракиты шелестят;
Надолго ль в жизнь вошли мою:
Пустынный этот скат,

Избы рассветный холодок,
Редеющая мгла;
Да тусклый блеск твоих серег
На краешке стола?..

* * *

Вдоль прелых елей сух песчаный путь;
Во весь откос легла густая тень их...
Сто лет спустя, найдется ль кто-нибудь
Любить истому сумерек весенних?..

Над чистой далью меркнущей воды
Визгливый гомон чаек бестолковых
И облаков последние ряды –
Шафранно-серых, палевых, лиловых;

И юный лес, всходящий без помех
На талый склон в заброшенном карьере…
Иль мы и впрямь – последние из тех,
За кем Господь навек закроет двери?..

* * *

Блеск и зной трепещущего лета...
Прежде чем исчезнуть навсегда,
Что я вспомню? – Руль велосипеда
Да литые липы в два ряда?

Узкий луг в сыром тумане тонком,
Меловые призраки осин;
Тот овраг, куда еще ребенком
Убегал украдкою один?..

Или тальник у подножья ската,
Ласточек снующих и – сквозь дым –
Не тебя ль, идущую куда-то,
Мимо лодок берегом пустым?..

Чутко вечереющие ели,
Дальние затоны, острова...
А отроги, плавни?.. – Неужели
Это все окажется – едва

Перейду (всецело, невредимо)
В пар болотный, трепет луговой, –
Тоньше тени, призрачнее дыма.
Невесомей пены кружевной?..

* * *

Тропинка знакомая еле видна.
Я в детстве недаром
Любил этой кручей бродить дотемна
С этюдником старым;

Сырая листва на перилах моста,
На сходнях – солома;
А в рощице дальней – и охры цвета,
И окиси хрома;

За речкою – пашни, осин сухостой,
Дорога, ограда...
Да неба вечернего кобальт густой
И стронций заката...

В просторные дали счастливой поры
Войду без опаски.
О запахи дыма, сосновой коры
И масляной краски!

* * *

Ветерок сухой крепчает,
Тускло блещет луг;
Кроме ласточек и чаек
Никого вокруг;

За настилом сходней праздных
Камышовый лес,
А из двадцати согласных –
Только Ш да С;

Одинокая копенка.
Брошенный сарай...
Да арбузом пахнет тонко
От замокших свай...

* * *

Я снова буду жить в том давнем позднем лете,
Где высохшей травой лоснится склон бугра,
Где в слизи голыши так скользки на рассвете,
А в матовой дали синеют катера;

Где жесткие кусты томятся у дороги...
Под вечер, налегке, мы выйдем из ворот –
И тот же мяч шальной подкатится под ноги,
И той же чайки тень по берегу скользнет;

И той же свежестью пахнёт на перевале,
И те же тополя вблизи прошелестят;
И так же вздрогнешь ты... Но вспомним мы едва ли,
Что некогда уже входили в этот сад;

И первые огни над темной кромкой ската,
И в сумерках без фар прошедший грузовик...
И только возглас твой – услышанным когда-то
Средь этих темных пихт покажется на миг...

* * *

Закатов затяжных пора,
Последней плотничьей долбежки;
А в роще дачников с утра –
что блох у загулявшей кошки;

От фермы, мимо озерца
Спешат с кошелками всплошную;
Их переклички без конца
Кромсают тишину лесную...

На солнце в полдень млеет сад,
А даль пестра; в такую пору
Я непогоде больше рад –
Дождям, морозам! – Скоро, скоро

Средь разом вымерших дворов,
Один, с отрадой осторожной
Останусь слушать скрип дубов
В вечерней сутеми роскошной,

Следить, пока не скрыла мгла,
За их могучей вереницей,
Задремывая у стола
Над Пруста меркнущей страницей.

* * *

Проталин ширящихся даль,
Лыжня в овраг ныряет криво;
Четвертый день стоит февраль
А уж по-мартовски тоскливо!

Вот-вот обтает лед с крыльца
И зачернятся перспективы
И будут сниться без конца
Проломы, оползни, обрывы...

В такие дни идешь ко дну
С самим собой в глухом расколе,
И жизнь все больше как жену
Пристойно терпишь поневоле...
 

Первая книга Петра Катина. Петр Катин. В этом мире. – М.: Б.С.Г.-Пресс, 2007. Редактор-составитель – Анатолий Поляков

Петр Катин. В этом мире. Стихи.