Читальный зал
На первую страницуВниз

Наталия Кравченко родилась и живет в Саратове. Филолог, член Союза журналистов, работала корреспондентом ГТРК, социологом, редактором в частном издательстве. С 1986 г. читает публичные лекции о поэтах разных стран и эпох. Публиковалась в журналах «Саратов литературный», «Русское литературное эхо», «EDITA», «Семь искусств», «Сура», в Интернет-альманахах «Порт-Фолио», «45-я параллель», «Лексикон» «Над суетой», культурологическом журнале «RELGA». Лауреат 13-го Международного конкурса поэзии «Пушкинская лира» (2-е место, Нью-Йорк, 2003). Финалист 5-го Международного конкурса русской поэзии им. Владимира Добина (Ашдод-Израиль, 2010). Дипломант Международного поэтического конкурса «Серебряный стрелец» (Лос-Анджелес, США, 2011). Дипломант Международного поэтического конкурса «Цветаевская осень» (Одесса, 2011). Лонг-лист Международного конкурса поэзии «45-й калибр» (Москва, 2013) Лонг-лист Второго Международного поэтического интернет-конкурса «Эмигрантская лира-2013/2014» (Бельгия, 2014). Номинант премии «Народный поэт» (февраль 2014). Лауреат конкурса имени Игоря Царёва «Пятая стихия» (2014, 2021) Лауреат литературного конкурса Интернет-журнала «Эрфольг» – 2013.

 

НАТАЛИЯ  КРАВЧЕНКО

ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ?

* * *

Что если б ты пришёл сейчас,
внезапно изменив маршруту...
О, сколько радости подчас
вмещается в одну минуту!

Пусть я тебя бы не ждала,
пуст холодильник, суп вчерашний,
пусть я была бы в чём была,
всё это было бы не страшно,

когда над всем, что отошло,
исчезло в дальнем окоёме –
вдруг – словно солнышко взошло,
твоё лицо в дверном проёме...

Как сразу заиграла б жизнь!
Я на плите бы ужин грела.
Луна, по-бабьи подпершись,
на нас с тобой в окно б смотрела.

Все утомлённые мечты,
и даже те, что и не снились,
и все спалённые мосты
вмиг ожили б, соединились.

Всё бы, да если б, да кабы…
О сослагательные жизни!
От несложившейся судьбы –
до поминания на тризне...

Но пусть не близкий и не друг,
и жизнь не утоляет жажды,
но есть живое слово «вдруг»,
«откуда ни возьмись», «однажды».

Что, если вынырнешь из них,
внезапно соскочив с трамвая...
И машинально на двоих
я ужин свой разогреваю.


* * *

Приснись хоть краем глаза, сделай милость.
Подай мне знак, как подают пальто.
Пусть то, что с нами в жизни не случилось,
иль просто на минутку отлучилось,
во сне одарит с щедростью зато.

Как сладко спится, как на сеновале…
Там жизнь свою, как хочется, крою.
Попробуйте, покуда не прервали,
любить – как будто вас не предавали,
жить так, как будто вы уже в раю.

В обнимку с ним, с волною Леты, с небом,
куда всегда безудержно несло,
где так хотелось оказаться мне бы,
там, где никто ещё на свете не был,
и лишь во сне однажды повезло.


* * *

Не помнил он, какое время суток,

и кто он есть, и где сейчас он был –
старик, почти утративший рассудок,
утративший тут всех, кого любил,

проживший жизнь в далёком чужеземье,

вернувшийся к пустому очагу…
Испанский фильм. Раздумья, угрызенья…
Его забыть никак я не могу.

Особенно одно там было место…

Как он собаку стал искать свою,
всё звал её: «Ну где ты, Нестор, Нестор!»
И так рыдал, узнав, что тот в раю…

А после, в супермаркете, увидев

похожую, схватил, прижав к груди…
Его глаза в беспомощной обиде,
когда вели охранники, скрутив.

«Я Нестора нашёл!» – он горько плакал,

хозяйка обвиняла в воровстве,
кричала: «Он украл мою собаку!»,
молила дочь: «Ведь он же не в себе...»

Что мне до них? Своих ли жалоб мало?

Ты пёс не мой, неведомый, чужой,
но, как своё, к груди я прижимала,
от слёз не видя, что там, за межой.

Пусть не в себе я, пусть я обозналась,

как тот, до ручки, может быть, дошла,
но то мгновенье в счастье я купалась,
мне показалось, я тебя нашла.

Тебя тогда моё узнало сердце,

чужое ощутило как своё...
Хоть на минутку дайте отогреться,
пред тем, как снова кануть в забытьё.

Не важно, кто ты, для меня ты Нестор,

душа в крови, но счастлива в любви,
пока судьба не крикнет ей: на место! –
забудь, не мучь, не трогай, не живи…

Но нет конца кино и нет границы

за точкой, что судьба нам ставит, но
гляди, как что-то брезжит за страницей,
как призрак жизни, что была давно…


* * *

Копеечная жизнь, убогая рутина,
бездумная толпа, обрыдшее клише...
Но заслонит их всех прекрасная картина,
которую себе я напишу в душе.

Там будет снег лететь, лаская и милуя,
кружась как в лёгком сне, не опускаясь вниз.
И будет там висеть гроздь алых поцелуев,
как связка тех шаров, что бились о карниз.

Я буду рисовать и всё, что здесь, забуду,
затушевав вотще всю эту жесть и круть.
Там будет звон монет из телефонных будок
и брошенных в фонтан, чтоб прошлое вернуть...

Гляжу издалека так призрачно и зыбко,
что кажется: сей мир почти мне незнаком.
Мелькнула в облаках любимая улыбка
и обдала меня нездешним сквозняком.

О, с новым кровом там, с небесным новым годом!
Когда я добреду по медленной тропе,
узнаешь ты меня не по годам, не кодам,
а по словам любви, по строчкам о тебе.


* * *

Те года, что прошли без тебя – не считаются,
ведь я ими почти не жила.
Жизнь меж небом-землёю бесцельно болтается,
вспоминая, как некогда шла.

Как мы шли по окраинным улицам узеньким,
а вослед расцветали цветы,
и пейзажи казались застывшею музыкой,
и огни были так золоты…

Эти улицы, что растворяются в сумерках,
и уже никому не слышны,
для меня до сих пор не погасли, не умерли
и звучат как хорал тишины.

Если где-то прохожий замрёт завороженно,
наземь выронив связку ключей, –
это он вдруг услышит те отзвуки прошлого
и увидит мерцанье лучей.

До него донесётся далёкое зарево,
языка позабытого пыл,
на котором когда-то он сам разговаривал
и ещё до конца не забыл.


* * *

Что держит меня на свете,
на жизни, что без тебя,
когда всё сдувает ветер,
в бессмысленный ком сметя?

Но движется всё живое,
срастаются все клочки,
и где-то нас снова двое,
и с неба – твои зрачки...

Не высечена из камня,
жизнь движется и течёт,
и видится сквозь века мне
наивный её расчёт.

Нас ветер несёт друг к другу,
ты смотришь сквозь облака.
Ну дай же скорее руку,
кивни мне издалека.

Пространство своё сужаю
до сердца, где ты и я.
Пусть буду для всех чужая,
зато для себя – твоя.

Брожу по пустой квартире...
Но знаешь – такая жесть! –
пусть нет тебя в этом мире,
а я могу – что ты есть.


* * *

Не верю я могилам, обелискам,

а верю этим стареньким запискам,
что я всю жизнь хранила от тебя.
Ты на клочках писал их торопливо,
но каждой строчкой делая счастливой,
меня там в каждой буковке любя.

Тогда мобильных не было в помине.

Всё кончится, но не пройдёт, не минет
твоё «люблю», «целую» и «приду».
Я то и дело их перебираю
и повторяю, как в преддверье рая,
как будто во хмелю или в бреду:

«Я скоро буду. Не возись с обедом».

«Купил продукты». «Не волнуйся, еду».
Записочки простые, ни о чём.
И в каждой было: «Много раз целую».
Ты едешь – напролом, напропалую,
пространство прорезая, как лучом.

О как хочу я верить тем запискам,

что ты на самом деле где-то близко,
в «Гроздь» отошёл, на почту иль в «Магнит»,
ты где-то здесь, между землёй и небом,
лишь на минутку отошёл за хлебом,
и в дверь сейчас звонок твой зазвонит.


* * *

– Но не верьте, сказал мне пришедший во сне, –
что навеки нас в землю зарыли, –
мы лишь куколки, что оживут по весне,
мы лишь кокон для будущих крыльев.

Пусть наш временный кров твердокамен, дубов,
но в нём зреют другие столетья.
Нет, не жизнь и не смерть, из скорлупок гробов
вылупляется новое, третье.

Легким облачком, бабочкой, тенью: душа,
незнакома ни с грязью, ни с потом.
Мы следим, замерев и почти не дыша,
за её легкокрылым полётом.

Ты стал частью природы и частью меня,
и вселенной, и Богом отчасти.
Это то, без чего не прожить мне и дня,
из чего вылупляется счастье.

То, что нам не увидеть и не осязать,
жизнь иную из вечности лепит.
То, что ты не успел мне тогда досказать –
дорасскажет мне шелест и лепет.

Этим внутренним зрением, чувством шестым
я всё больше тебя постигаю –
после жизни, когда та рассеется в дым, –
жизнь другая, другая, другая…


Из цикла «Сказки для взрослых детей»

Старик и старуха

Была старуха вымотана бытом.
У моря уж не ждав других погод,
сидела над надтреснутым корытом –
последней каплей в череде невзгод.

Корыто – что, оно всего лишь повод…
Старуха вспоминала старика,
когда он был с ней нежен, пылок, молод,
как ласкова была его рука…

Тех прежних лет бы ей не заменили
и тысячи новёхоньких корыт.
Ушла любовь и счастье вместе с ними…
В подушку она плакала навзрыд.

И так хотелось старику сказать ей:
ты попроси у Рыбки всё вернуть,
все наши поцелуи и объятья…
Но постеснялась даже намекнуть.

И старику был дан наказ нечёткий –
владычицей хочу, мол, в мире быть…
Ах, он не видел в ней уж той девчонки,
ещё не разучившейся любить.

Ведь вот собака где была зарыта!
Неужто трудно женщину понять?
А он поверил: хижину! Корыто!
А надо было попросту обнять…


* * *

Помню, в Сочи меня ты лечил:
я – с укутанным горлом до уха,
а у лампы уютной в ночи
ты читаешь мне вслух «Винни-Пуха».

Согревал на плите молоко,
охранял от напастей и бедствий...
Как мне было с тобою легко,
и тепло, и надёжно, как в детстве.

Я лежала, до колик смеясь.
Ты поил меня мёдом до пота.
Не роман, не случайная связь,
а очаг, доброта и забота.

Я впервые тогда поняла,
что родство и семья выше страсти.
И когда мгла за горло взяла –
как хотелось денёк тот украсть мне.

Мир – подарок, надёжный горшок,
хоть в нём нету давно уже мёда.
Пусть судьба нас сотрёт в порошок –
будет варево с пылу и с лёту.

«Что, уходите?» – спросит нас Бог,
как хозяин, скрывая усталость.
И ответишь, смешон и убог:
– А ещё разве что-то осталось?

Хм, пора гостю знать бы и честь,
не хорош наворачивать ложкой?..
Но коль в мире хоть что-нибудь есть –
я ещё задержусь на немножко.


* * *

Чай заварила, цветы полила.
А говорила, что жизнь не мила.

Сладок мне звук погремушек её,
что заглушает небытиё.

Пусть освещает мне мрак впереди
ёлка рождественская в груди.

И поджидает с букетом из роз
мой небожитель, мой бог, Дед Мороз.

Вы по волнам не плывите, венки.
Ёлочка-жизнь, не гаси огоньки.

Дай мне поверить в тебя без затей,
главная сказка для взрослых детей.


Из цикла «Читаю книгу на балконе...»

* * *

Читаю книгу на балконе,
иль на диване, иль в вагоне,
глаза смыкая от натуг,
и книга вдруг перерастает
в листву каштана, в птичью стаю,
в колёс далёкий перестук…

Читаю я не только строки,
заложенные там уроки,
а словно жизнь вокруг и вне.
Страницы шелестят повсюду –
в дожде и в звяканье посуды,
в шагов ушедших тишине...

Читаю, грежу и мечтаю,
себя из горя вычитаю
и улетаю в никудаль...
О жизнь, от вечности до мига,
ты непрочитанная книга,
и дочитать себя не дай…


* * *

Как Обломов в беседке всю ночь под дождём
просидел, от любви умирая...
И казалось, что заново был он рождён,
что в глазах его – отблески рая.

Ну и что же, что толст, неуклюж и смешон,
что любил помечтать на диване,
что наивен и светского лоска лишён,
но всю ночь он купался в нирване.

– Мне отсюда нельзя, – говорил он слуге,
что пришёл к нему с зонтом и пледом.
Как все были они от него вдалеке,
за любимой летевшего следом…

– Вы всю ночь просидели? Один? Под дождём?
Сумасшедший… – и смех-колокольчик.
Ах, как жаль, Гончаров был в другом убеждён!
Пусть роман бы на этом закончил.


Шуточка

Ах, Наденька, как ты с горы летела,
от страха ни жива и ни мертва...
Ты так тогда отчаянно хотела
услышать вновь те главные слова!

Впервые мне пропел их в уши ветер.
Сказал их Чехов. Прочитал отец.
И я ждала, когда же мне на свете
всерьёз их кто-то скажет наконец.

Ты мне шептал их много лет ночами,
но вот ушёл и те слова унёс.
Всё кажется пустыми мелочами
без этих слов, сияющих от слёз.

И до сих пор я вслушиваюсь в ветер,
что воет по ночам, как свора псов:
«…Люблю, люблю… ты лучшая на свете...
расслышь меня сквозь хоры голосов...»


Из цикла «Городские сюжеты»

* * *

Плывёт туман под облаками
и в сказку сонную ведёт…
Там дворник с тонкими руками
печально улицу метёт.
 
Его изысканные пальцы
несут лопату и ведро,
а им пошли бы больше пяльцы,
смычок, гусиное перо.
 
О, дворник не от сей планеты,
с дворянской косточкой внутри,
однажды мне пришёл во сне ты,
как Принц из Сент-Экзюпери.
 
Метла твоя волшебной кистью
всё украшала на пути…
На сердце так похожий листик
ты разгляди и не смети.
 
Так сны над мыслями довлели,
что на обложке я вчера
«Хочу быть дворником. М. Веллер» –
«Хочу быть с дворником» – прочла.


* * *

Человек на балконе напротив
на меня неотрывно глядит.
И он мне не противен, напротив,
это даже мне чуточку льстит.

Силуэт его, чист и опрятен,
моим взглядом смущённым согрет.
Я не знала, что он так приятен –
дым отечества и сигарет.

Знаю, пищу даю для пародий...
Ведь не птица, чтоб в небе парить.
Человек на балконе напротив
снова вышел на миг покурить.

Эта поза, скрещённые руки,
затуманенный дымкою взор...
На балкона спасательном круге
я плыву в необъятный простор.

И казалось, что утро прекрасно.
Ну и что же, что всё не сбылось.
В этой жизни, прошедшей напрасно,
много есть ещё белых полос.

Человек на балконе напротив,
словно спущенный кем-то с небес...
Ничего не имею я против,
даже если послал его бес.

Я своей доверяю природе,
это просто, светло и легко...
Человек на балконе напротив,
он ещё от меня далеко.

В неслучайность возникшего пазла
мне хотелось поверить всерьёз...
Расстояние так безопасно:
ни морщинок не видно, ни слёз.


* * *

Когда мне было где-то лет двенадцать,
мне повстречался некто, седовлас.
Нет, он не предлагал в кино мне сняться,
он был не прохиндей, не ловелас.

Мы с ним бродили по дорожкам парка,
он мне читал истории из книг.
И я не знала, что за нами Парка
следила зорко в этот самый миг.

Он подарил мне на прощанье Грина,
лукаво улыбаясь из усов,
и надпись ни о чём не говорила:
«Желаю тебе алых парусов».

Пройдут года, и будет Грин прочитан,
и понята любви и жизни соль.
И стала та мечта моей защитой,
и Грэй приплыл, и я была Ассоль.

Спасибо, седовласый незнакомец,
за предсказанье будущей судьбы,
что вывело из затхлости околиц
и к морю привело мои следы.

И пусть уже мечтами небогата,
и Грэй уплыл давно за небеса,
но все мои кровавые закаты
на алые похожи паруса.

Они всё так же по ночам мне снятся,
как по песку бегу к тебе босой,
и я, хоть мне давно не восемнадцать,
в душе всё та же юная Ассоль.


* * *

Улыбка-бомж искала лица,
где ей найти себе приют,
где можно было б притулиться,
но ей приюта не дают.

Она приклеиться пыталась,
но тут же делалась мертва,
поскольку жизнью лишь питалась
и засыхала, как листва.

Улыбка-друг, куда ты делась?
Как лицам без тебя темно.
Но озариться – это смелость,
оно не каждому дано.

Любовь, как раненая птица,
блуждает среди лиц и тел,
всё ищет, где бы угнездиться,
кто б приютить её хотел.

О где ты, где, большое сердце,
что, не боясь разбиться вновь,
отважно распахнуло б дверцы,
впустив улыбку и любовь!


* * *

Сколько было всего – не забыла,
вспоминаю с улыбкой порой.
О, вы все, кого я так любила,
рассчитайтесь на первый-второй!
 
Далеко это от идеала,
сознавала, и всё же – молчи, –
но лоскутное то одеяло
согревало в холодной ночи.
 
Со вселенной по нитке непрочной,
не морочась стыдом и виной, –
вот и голому вышла сорочка
и отсрочка от тьмы ледяной.


* * *

– Вам выходить? – меня спросили.
Нет, мне попозже, не теперь.
Мне кажется, что я осилю
свой путь бесчасья и потерь.

Что мне Мальдивы и Гавайи,
и очарованная даль?
Запрыгнув в лодочку трамвая,
я уплываю в никудаль.

Я буду ехать вечно, вечно,
чтобы с катушек не сойти,
до остановки бесконечной,
до нескончания пути.

И сквозь ночей моих кромешность
сигналить будут вновь и вновь
и неисчерпанная нежность,
и неушедшая любовь.

Я буду ехать мимо, мимо,
на билетёра уповать,
и имена своих любимых
названьям улиц раздавать.


* * *

Сделав вид, что такая как все,
и лицо себе сделав попроще,
буду жить, словно я не во сне
и не ведаю собственной мощи.

Вы, со мною в пути говоря,
от нормальной и не отличите,
только думать так будете зря,
не от мира сего я, учтите.

Мы не мазаны миром одним,
я не этого ягода поля.
Босх как будто бы Иероним
моей жизнью натешился вволю.

Но невинный я сделаю вид,
что под сенью живу Ариэля,
что схожу не с ума, не с орбит,
а с полотен схожу Рафаэля.

 

Наталия Кравченко. Маленький принц. Стихи
Наталия Кравченко. И верую, и люблю. Стихи
Наталия Кравченко. Любви лукавая усмешка. Стихи
Наталия Кравченко. За волшебно звучащею фразой. Стихи
Наталия Кравченко. Неизреченные слова. Стихи
Наталия Кравченко. Во имя драгоценного улова. Стихи
Наталия Кравченко. По живому. Стихи


     

На первую страницу Верх

Copyright © 2022   ЭРФОЛЬГ-АСТ
 e-mailinfo@erfolg.ru