Наш Конкурс

Евгения Босина – автор четырех поэтических сборников, член Союза русскоязычных писателей Израиля, лауреат премии им. Д. Самойлова. Родилась в Киеве. Там же окончила филфак госуниверситета по специальности «русский язык и литература». С 1990 г. живет в Израиле. Публиковалась в альманахе «Время и место» (Нью-Йорк), в «Иерусалимском журнале», в интернет-журнале «Зарубежные задворки» и других изданиях России, Израиля, США, Германии и Австрии.

ЕВГЕНИЯ  БОСИНА

НА ГРАНИЦЕ СНА И ЯВИ

* * *

Эти буквы, эти знаки, эти точки, запятые...
Не наука, не искусство – тайна, чудо, колдовство.
Это то, что не исчезнет, не погаснет, не остынет,
Это их, давно ушедших, с нами, сущими, родство.

Это всех возможных магий непременнейшее средство:
Букву, знак ли переставишь мановением одним –
Превратится дело в слово, кровь – в чернила, старость – в детство,
Станет глина тёплым хлебом, станет мёртвое – живым.

В чём их сила? Непонятно. Кем придуман, неизвестно,
Этот синтаксис Вселенной, мирозданья вечный код.
В них пылает адский пламень, в них огонь горит небесный –
То ли божеская милость, то ли дьявольский расчёт.

Как же мы на них похожи: тоже грешные, святые,
Кто – заглавный, кто – помельче, этот – низок, тот – высок...
А дитя опять выводит буквы, знаки, запятые.
Это просто, это сложно: точка, палочка, крючок.

* * *

Всё утро на Голаны падал снег,
И не было ему конца и края,
И плакал, слёз своих не замечая,
На это глядя, снежный человек.

В глазах его навек застыл вопрос.
Душа его темна. Он весь загадка.
Он снег ловил губами – думал, сладко.
Но было горько. Видимо, от слёз.

Откуда он? Где дом его? Б-г весть...
Но, кажется, и Б-г того не знает.
Шёл снег в краю, где снега не бывает,
А снежный человек зачем-то есть.




* * *

Б. С.

То чаща лесная, то поле, то гать...
Промозглая стынь... Туман...
Ну, что ты, охотник, желаешь знать?
На кой тебе тот фазан?

Засады, ловушки, силки – кутерьма!
Клином не вышибешь клин.
Охотников – много, охотников – тьма.
И только фазан – один.

Где прямо, где криво, а где и в обход
За пядью проходят пядь.
По тропам звериным, вдоль гиблых болот,
И каждый желает знать.

И каждый, как будто немного в бреду:
Который-то год в пути!
И каждый страшится: – А вдруг не найду! –
Но больше страшится – найти.

В скитаниях радости нет ни на грош.
Плюс годы. Плюс ноет бок.
Ну, ладно, узнаешь, ну, ладно, найдёшь...
А дальше-то что, стрелок?

Пусть из дому тянет сильней, чем магнит,
Прекрасный цветной обман!
Вовеки бы нам не узнать, где сидит
Волшебная птица Фазан.



Джону Китсу

Окно в серебряных расплывах.
Зимы уют и западня.
Хотелось просто быть счастливым –
Хотя бы три коротких дня!

Камин, рояль и звуки рондо,
И впереди ещё лет сто...
Ах, мистер Китс, зачем Вам Лондон?
В такую стужу, без пальто.

Вы там замёрзнете навеки:
Чужие лица, вой газет...
В них снова пишут: «Он – аптекарь»?
Не верьте, сударь! Вы – поэт.

Ещё достанет расставаний,
Холодных каменных столиц...
А здесь – тепло, здесь – дом, здесь – Фанни.
Не уезжайте, мистер Китс!

Представьте, право же, как славно:
За рондо следует гавот,
Свеча, поскрипывает ставня –
И день, и два, и пять, и год...

Но чем унять озноб дорожный?
Шептал: «Я быстро... Ничего...»
И знал, что быть счастливым можно.
Три дня. Не более того.


* * *

На границе сна и яви
Пламя тонкий лёд расплавит,
На границе сна и яви –
Двух Вселенных, двух стихий –
Я ни там, ни здесь, а где-то,
Где всё сказано и спето,
И получены ответы,
И написаны стихи.

На границе сна и яви
Не песок, не пыль, не гравий,
На границе сна и яви,
На ничейной полосе –
Водопады, бездны, кручи,
Синий снег и дым летучий,
Жаркий шёпот звёзд падучих
И усни-трава в росе.

На границе сна и яви –
Перевозе, переправе –
На границе сна и яви
Плещет тёмная вода.
Там звучат такие строки,
Там, у этих вод глубоких,
Встретишь близких и далёких,
И уснувших навсегда.

На границе сна и яви
Кто следы свои оставил?
На границе сна и яви –
Только ступишь на межу –
Каждый миг вершится чудо.
Не забыть бы! Но – забуду,
И когда вернусь оттуда,
Ничего не расскажу.


* * *

Покуда под ногами твердь,
Покуда не разверзлись хляби,
Давай, мой друг, обманем смерть,
Давай попробуем хотя бы.

Нам ведом взмах её крыла,
Её повадки нам знакомы.
О, смерть, когда б ты ни пришла,
Нас никогда не будет дома –

Явись хоть днём, хоть поутру,
Хоть в душный час перед рассветом...
Давай затеем с ней игру,
Давай отважимся на это:

Устроим праздник, кавардак,
Все карты спутаем в колоде,
Нарушим – этак или так –
Круговорот беды в природе!

Пока свече в окне гореть,
Звезде – мерцать на дне колодца,
Давай, мой друг, обманем смерть,
Пока обман нам удаётся,

Пока ещё за кругом круг
Состав вершит без остановки,
Пока ещё нам сходят с рук
Все эти детские уловки.


* * *

Уснуть. Не быть. Очнуться молодой –
В каком-нибудь грядущем воплощенье.
Всё то же небо вспыхнет надо мной,
И ног моих коснутся те же тени,

И тот же снег, и птицы на снегу,
И день такой же, ветреный и стылый,
И я, конечно, вспомнить не смогу,
В какой дали, когда всё это было,

Зачем хранится памятью, живёт
В её угодьях, сумрачных и зыбких,
И этот лес, и этот пешеход,
В чужую жизнь попавший по ошибке,

Калитка, дом и в дом ведущий след –
Простых вещей таинственные знаки...
И та, что будет мною, скажет: «Бред!» –
И засмеётся, чтобы не заплакать.

Вот так, смеясь, она заходит в дом...
Остановись, помедли, сделай милость!
О, мне ль не знать, что ждёт тебя потом,
Поскольку все «потом» давно случились!

Февральский ветер дьявольски колюч...
Она спешит, и на часах двенадцать.
Рука тверда, в замке повёрнут ключ,
И мне вовек, вовек не докричаться.