Наш Конкурс
Сергей Балиев, театральный актер и режиссер, Заслуженный артист РФ,
родился в 1959 г. Живет и работает в г. Ирбит Свердловской области.
Автор двух поэтических книг и книги детских пьес. Печатался в журналах и
альманахах: «Лик» (Междуреченск), «Формула осени» и «Союзники»
(Новокузнецк), «Песни Серебряного моря» и «Зов Нимфея» (Керчь),
«Московский дом» и «Московский BAZAR» (Москва), «Параллели» (Самара) и
др. Лауреат и дипломант нескольких литературных конкурсов.
СЕРГЕЙ БАЛИЕВ
ГОРОД СНОВ
Бессонница
Нет тепла в этом городе снов,
люди-тени и руки, что плети. Песня-стон (или старый засов?)
дребезжит каждой строчкой в куплете...
Отвори эту дверь, отвори,
спрятав страхи подальше, поглубже, но маячат в ночи фонари,
а мотив всё протяжней, всё глуше...
Что поёшь, на каком языке?
И зачем же так песню калечить? Ты откуда пришла и – за кем?
И кому ляжешь грузом на плечи?..
Нет любви в этом городе грёз,
лишь наскоком – то страсть, то измена. Принародно – взахлёб и взасос,
или скрытно, но как-то несмело...
Чёрной кошкою ночь – ну-ка, брысь!-
всё шныряет в годах-переулках. И сбивается с шага на рысь
сердца стук, то невнятный, то гулкий...
Грёзы жизни, где жизни – слегка?
Фонари над рекой – и дорога? Чуть прорежет звезда облака –
мимолётным приветом от Бога...
Нет мне сна в этом городе снов,
и чем глубже огней перспектива, тем всё чаще то в жар, то в озноб
погружают ночные мотивы...
А закроют глаза фонари, песня-стон поперхнётся на коде –
я усну на плече у зари... На исходе весны? На восходе?
Орех
сны мои разгадай, объясни ход времён, горним светом пробей пелену. я покрыт скорлупой, я в себя устремлён, у глухих наваждений в плену.
мне дано не понять мир людей до конца, пропустить повелительный жест. указующий перст – не указ для юнца, в ком прожект обгоняет прожект.
в ком желанья, аккорды и песни – взахлёб, только слух – глухаря на току. в молоко, в белый свет, торопливо, внахлёст набегала строка на строку...
вот и роспись морщинок, тенёт кракелюр. где я странствовал, жил искони? может, снова пора на коня, чтоб аллюр три креста! – и поди догони!
распахнуть горизонт, окоём – пусть бранят и орут, чтоб остыл и замолк!.. но чем старше – теснее и глуше броня, и душа норовит под замок...
вновь не слышу Твой голос, что тих и нестрог, да по мне – пусть и флейты нежней! ведь, наверно, душа не родит больше строк, чтобы горше, весомей, ясней.
скорлупа – хоть в коростах – прочна, как на грех! так и жить до скончанья времён? кто же камень возьмёт и расколет орех – где, как ядрышко, я затаён?..
Где же, любимая…
Где же, любимая, грёзы твои обо мне?
Где же тревога? Неужто так сладился мир? Где ожидание – тенью застывшей в окне?
Слабый кивок? Откровения сладостный миг?
Это привычное недоуменье зеркал,
и – в отраженьях – ничто не томит, не знобит. Не распуститься всем памяткам, всем узелкам.
Что мы забыли? И что постарались забыть?
Гулкий перрон, толчея и огромный вокзал,
где затеряться не стоит большого труда. Словно тогда не встречал я тебя – провожал.
Словно бы ты провожала меня – навсегда.
Грёзы – да что в них? Не будет любви – на заказ.
Лгут зеркала. И извечен мотив-перепев. На горизонте как будто споткнулся закат,
что-то в прошедшем для нас осветить не успев...
...Вскрикнуть, застыть, разогнаться, нелепо упасть,
вскинуться, вскинуть ладони, и так – на весу небо держа, горизонтом ступать и ступать,
силясь вернуться – дойти – на восход, на весну...
Яблоко
упаду переспелым яблоком,
покачусь по зелёным травам. надо мною дрозды и зяблики славословить начнут исправно. зашумят-подпоют кустарники и всплакнёт на дорогу ива. встрепенутся шипы татарника, опереньем тряхнёт крапива. зазвенят родники-источники и болотная ухнет жижа. червоточинки, червоточинки поторопят – быстрей и ниже...
кто там ласковый, кто там бережный ждёт в грядущем – забудет в прошлом? и сорвавшись с крутого берега, поплыву говорливым плёсом. под туманами, вместе с зорями, неосознанно и попутно, между бликами и узорами, вслед за солнцем на жар полудня. в бесконечной реке – потерею, позабывший о том, кем создан, по течению, по течению всё быстрее, всё ближе к звёздам...
только вечером, поздним вечером, лишь накроет меня закатом, вдруг припомню родную веточку, ту, с которой упал когда-то...
Черные липы
Черные липы на белом снегу – графика зимнего дня. Мир холодеет, застыв на бегу, жар до весны схороня.
И тишиной все вокруг – на века? – словно бы одолено. Лишь подо мной чуть вздыхает река, грезя в плену ледяном.
А надо мною – слепящий простор. Зимний мой рай – вширь и ввысь! Иль это ангел крыла распростер? Где же ты, светлый? Явись.
Пусть это будет лишь контур, намек в графике зимнего дня. Где же ты, светлый? Я так одинок. Ты снизойди до меня...
С миру по нитке
С миру по нитке, по вздоху, по стону –
вот для поэта достойная плата. Буковкам тесно, но мыслям просторно –
жемчуг к узору, к прорехе заплата!..
Время сметёт берега в одночасье,
перемешает вершины и донья. Слово твоё – оберег и участье –
всё сохранит, как зерно на ладони.
И терпеливо начнёшь от простого,
меря шажочками взрытую землю. С миру по нитке, по вздоху, по стону...
Заколосится – я слышу! Я – внемлю.
Наваждение
та сторожка на отшибе, от селения в сторонке, мне запомнится ошибкой или прихотью небес? не случайно я расшибся, оступившись ненароком, не случайно дотащился до порога через лес...
знаменье иль наважденье? здесь, в таёжной глухомани, я, охотясь на тайменя, сам попался на крючок. кто мне послан во спасенье? взгляд дремучий и туманный. я во власти чаровницы, я под стражу заключён.
здесь по стенам – разнотравье, здесь в котле томится зелье, где коренья и приправы умоляют – пригуби! отхлебнёшь – и мир подлунный вдруг закружит каруселью, и стреножит все желанья, словно метя погубить.
истекая чёрной кровью, обессилев от метаний – то в ознобе, то в пожаре, то на углях, то в золе – вдруг очнёшься, как споткнёшься: на столе блины в сметане, и воркует чаровница голубицей на заре.
в голове – я только пепел... или нарождён из пепла? ощущаю крыльев трепет, ощущаю кровоток. не подбитый сонный стрепет – феникс вырвался из пекла, взмыл, рванулся против ветра – и от устья на исток.
глупо хлопают ресницы – снова мир нерукотворный протянулся за границы: и в зенит, и в горизонт. человек я или птица? мне вольготно и просторно, и душа полна желаний, и в движеньях есть резон.
эта женщина – ведунья иль обавница для князя – статуэткой на пороге провожает – охрани! перемешаны столетья, кони ржут у коновязи, и оттягивает плечи тяжесть кольчатой брони.
кто зовёт, какое утро расстилается дорогой? где рога трубят и манят на охоту иль в поход? повернусь в седле – и вижу: всё в тумане за порогом. развернусь навстречу солнцу и коня – в посыл, вперёд!
шаг за шагом отступают и сомнения, и хвори. возвратилось осознанье – или пройдена черта? пропадает доезжачий, меркнут тени гончей своры. Улыбаюсь, как младенец, и слеза моя чиста...
Там, где лес
Там, где лес сомкнулся с небом, Обрастает былью небыль, Обретает смысл песня Светлой птицы в поднебесье;
Там, где речь еще бессвязна, Жесты и шаги корявы, Распускаясь дивной вязью, Обрастает сказка явью;
Там, где вехи неделимы Пресловутым – до и после, Где сплелись и хмель, и схима, Где сошлись разгул и постриг;
Где потоки все на капли Разбиваются порогом, Где языческому богу Я молюсь на углях капищ;
Там, где вехи неделимы, Где века неопалимы, Где леса врастают в небо, Где года врастают в небыль –
Кротким отроком я внемлю Всем преданьям и поверьям. И врастаю в эту землю, В эти травы и коренья.
Все ответы да обрящешь Там, где скрыто все – и зримо. Там, где мой далекий пращур Тайное откроет имя.
...Там, где мира пуповина. Там, где горечь – родниками. Где вода течет под камень. Где – кровинками – малина…
Тропа
Я иду по знакомой тропе в расцветающем, радостном мае. Все приветствую, все принимаю – как в любимой, из Блока, строке!
Полунаг и разут – босиком так приятно ступать в подорожник. И шагам моим неосторожным каждый след, каждый выступ знаком.
Вот изгиб, вот ручей и уклон, слева – яблоня, справа – крапива, вот береза, вот скромница ива, вот и он, мой задумчивый клен.
Я иду, и душа – налегке! Утро светлое кажется вечным! Ах, вы, тропы-пути человечьи! Всё – вблизи и уже – вдалеке...
Не спешу. Песня воли сладка. Птичьим эхом звучат перелески. И открывшись без шума и всплеска, чуть качает река облака.
Разбежаться – еще заводной! – тело втиснуть в речное теченье, ощутить свое предназначенье, срифмовавшись с весенней водой!
Пусть ребячество не по летам – я с тобою еще, мир подлунный! Ну, а завтра пройдет кто-то юный по моим – чуть заметным – следам.
Пусть пройдет – чтоб душа налегке – все приметы и звуки вбирая. О, весна без конца и без края!.. Или как там, у Блока, в строке?..
|