Наш Конкурс

Александр Костерев родился в 1958 г. в Ленинграде. С детства увлекался музыкой. Стихи начал сочинять в конце 1970‑х как участник городского Клуба песни композитора Бориса Потемкина. Окончил Ленинградский политехнический институт и музыкальное училище по классу ударных инструментов Валерия Брусиловского. В 1980‑х работал инженером-теплоэнергетиком и – одновременно – музыкантом «Ленконцерта», а –также внештатным корреспондентом газет «Смена», «Советская культура», «Новгородский комсомолец», «Уральский рабочий», «Ригас Балсс» и «Молодежь Эстонии», был автором и ведущим музыкальных передач на ленинградском радио. Стихи и пародии публиковались в советской, российской и зарубежной периодике. Автор текстов более 100 песен на музыку известных композиторов: А. Зацепина, А. Укупника, В. Малежика, В. Ярушина, С. Березина, исполненных В. Леонтьевым, Э. Пьехой, М. Шуфутинским, В. Малежиком, В. Легкоступовой и другими замечательными артистами и группами «Пламя», «Ариэль», «Нескучный сад».

Александр Евгеньевич Костерев — страница в Википедии.

АЛЕКСАНДР  КОСТЕРЕВ

БЕРЕГИТЕ МИРЫ!
Стихи и песни

Ёжики

Сколько трагичности в мире: туманы и реки…
Ёжики бродят в траве, в городах – человеки,
в тайной надежде отведать душистого чаю,
с другом/подругой вечерние звезды считая…

Шишел не мышел – пророчат летучие мыши,
ухает филин, а страхи ночные всё ближе…
Слабо фонарик мерцает вдали светлячковый,
отданы: чувства, долги, ожиданья, швартовы…

Кто сбережет нас в промозглой ночной канители,
ёжиков – стражей тончайших душевных материй?
Кто защитит от простуды, тумана, испуга?
Как хорошо, что мы живы и есть…
друг у друга…


Не параллельное

В параллельных мирах мы летим – горделивые птицы,
в параллельных мирах, где не встретиться и не проститься,
в параллельных мирах, постигая вселенский простор…
Параллельность миров разделяют заборы и стены:
(сохранив свое «Я» – мы возводим преграды из тлена),
ни звонка, ни письма, ни привета, ни взгляда в упор…
Нам дороже Евклид, но правы Лобачевский и Риман,
наше первое: «Ма!» от прощального неотличимо,
мы не ценим счастливых мгновений до крайней поры…
Параллельны миры… Мы как линии в них одиноки,
не транжирьте любовь: быстротечны улыбки и вздохи,
и, пожалуйста, будьте добры, берегите миры!


Качели

Скрип качелей: – Не мы, не мы…
В опустевшем саду заброшенном…
Так натужно: – Всего хорошего! –
Расставание до весны…
Через лужиц зеркальный наст,
звук шагов возвращает в прошлое…
На прощанье: – Всего хорошего!
Ясно слышится: – Бог подаст…
Не ноябрь, а наяд наряд,
с голью гоголь, скрипит качелями
о любви, в которую верили
в сверхпрозрачности ноября…
Сгинь, стыдливая нагота!
Подбираю слова корявые…
А качели губами ржавыми
всё скрипели: – Не та, не та…


Троллейбус

Боже, куда запоздалый троллейбус
мчится?
Мелочь в кармане… Похожи на ребус
лица..
Бледная немощь дворовых колодцев
или
шпили, как иглы (да/нет/уколоться),
были…
В грязных разводах оконных проемов
тучи,
липкий туман, говорящий, а до́ма –
лучше…
Гоголь в шинели под аркою – скука,
зритель…
Хлюпик в очках и поношенных брюках –
Питер…
Может, добавить в продвинутый смузи
вопли?
(Не романтично, слеза без иллюзий –
сопли).
Хлебною коркой прикрыты стаканы
в вечность,
встреча с тоской одинокой и пьяной,
лечит…
Город как город… И многие лица
- лица!
Только троллейбус куда-то всё мчится,
мчится….


* * *

Питерский дворик… Загадочность блеклой звезды одичалой…
В нашей истории сказочной нет ни конца, ни начала…
Не улетала бы, девочка, мрачную старость тревожа,
не трепетала бы, крылышком, зная: так проще, и всё же…
Рядом с потухшими чувствами, мыслей вчерашних не скрою,
быть нелегко Заратустрою, рядом с орлом и змеею…
Не истлевала бы молодость, не остужала бы зрелость,
вспомнилось, что не исполнилось, а загореться – хотелось…
Пусто в покинутой комнате, запах лаванды вдыхаю,
ма́нит обоев с цветочками ложная даль голубая…
Стынут, не гнутся конечности, в зябких январских пространствах…
А до тебя, как до вечности, не долететь, не добраться,
не потерять бы сознание, не насладиться бы болью…
Не размещайте страдания между лавандой и молью…

Ландыш серебристый

Позовите весну!
Только ландышам больше не сбыться…
Можно время купить? Можно запах: тоскливый, не тот…
Поживем, Ленинград,
вспомним светлые женские лица,
и духи со свежинкой, чья нотка из детства плывет…
Кто ее создавал
не поверив приметам столицы,
в терпкость «Красной Москвы», в высь бутылочек-башен «Кремля»?
Север тоньше, скромней,
здесь душевней и искренней лица…
Ландыш – мамин цветок, хоть ценой-то всего два рубля…
Поведусь и куплю,
поспешив надышаться упрямо,
сорок лет как с куста, и не будет других сороков…
Серебрятся виски,
как букетик на фото у мамы,
первоцветом тепла в колокольчиках белых цветов…

Крещендо

Новой черной мысли так быстро не победить,
не смахнуть рукою упавшую косо прядь
сладких снов, придуманных, чтобы ещё пожить,
и тебя, мой ангел, напрасно не искушать.
Неказистый нищий квартал, что зажат в окне,
нам глаза мозолит, чтоб точно и в нужный срок
промурлыкать песню, которая снится мне,
озорным крещендо! Bellissimo, дурачок…
И кругами ада по комнате пробежав,
размотаю память, как старый цветной шпагат,
пустоту измерив, в которой твоя душа,
уверяет Бога, что дьявол не виноват…


Не львиное

Прощай, кто ты не знаю – отпусти –
слабеет цепь,
как будто птица стонет на груди,
а ей бы петь…
Не спрашивай меня, кто есть, кто был,
я – бог и бес,
дыханье растревоженной судьбы,
полет с небес…
И ночь бела, и призрачен уют,
открыт балкон,
львы на цепях, бледнея, стерегут
твой вечный сон…
Балтийский ветер, блеклая луна
последний вздох…
Два шага из погасшего окна
до облаков…


Вот бы встретить…

Вот бы встретить старость в добротном кресле,
не тревожась мыслью, что будет, если
в одинокий вечер не станет друга,
и страны советов с названьем Google…
Соловей откормлен в древесной чаще,
он не зря трудился, он – настоящий…
Заливался песней… Пропало лето,
в проходящий поезд полно билетов…
Нас учили книги, вожди, эпоха:
завтра будет лучше, не всё так плохо…
Пирожков нажарим на старом масле,
мы по жизни – деды, но ходим в ясли…
В лучший мир несемся шестеркой цугом,
согрешивший сам да отыщет угол…
Где проспали душу, копаясь в теле?
И не стали лучше… А так хотели…