Наш Конкурс
Андрей Джолинардович Щеглов – историк-скандинавист, доктор
исторических наук, ведущий научный сотрудник Института всеобщей
истории Российской академии наук. Родился в 1969 г. в Москве.
Переводил и публиковал стихи классиков шведской и финляндской
литературы: Карин Бойе, Гуннара Экелёфа, Юхана Людвига Рунеберга. В серии «Памятники исторической мысли» опубликован его перевод
поэтической «Хроники Энгельбректа» (XV век) и перевод «Шведской
хроники» Олауса Петри (XVI век). Переводы и оригинальные стихи
печатались в журналах «Иностранная литература», «Арион», «Плавучий
мост», «Новая литература» и в других изданиях.
АНДРЕЙ ЩЕГЛОВ
УПАЛА НА ЛАПУ
А Роза упала…
А Роза упала на лапу Азора.
Об этом все знают и все говорят.
Не вынесла Роза такого позора.
Отчаялась Роза и выпила яд.
А Тоша упала на лапу Ашота.
И как там с Ашотом сложились дела,
Не знаю – и знать мне не хочется что-то.
Однако и Тоша давно умерла.
Но как же так можно – лет в сорок, до срока?
И вот натрещали мне сорок соро́к,
Что ныне иные понятья о сроках,
Что ныне и сорок – порядочный срок.
…А Рима упала на лапу Амира.
И пусть не по вкусу мне жизнь как балет,
Но всем вам желаю я счастья и мира,
И долгих, страданьем не траченых лет.
Дизайнеры
На улице Берза́рина
дизайнеры дерзали –
безмерными терзаньями
ватманы терзали.
Лишь один дизайнер,
задумчив по натуре,
непроходимо замер,
задумавшись до дури.
«Морда ты бездарная,
ни клетки без изъяна.
Чем ты и без Дарвина –
не в клетке обезьяна?»
Так жизнь и происходит:
приходит и уходит.
Бедняги размышляют,
трудяги промышляют.
И в виде поощрения
за все их ухищрения,
как яркие плакаты,
включаются закаты.
Муза
Однажды, чтобы счастья попытать,
Я загляну в редакцию опять.
И позвонив в урочное число,
Узнаю: ничего не подошло.
Пойду бродить, чтоб скуку растрясти.
И повстречаю Музу на пути.
И Муза скажет: «Здравствуй, как дела.
Ты ждал меня? Я все-таки пришла».
Мотив
Всё проходит, хотя и не сразу.
Снова ночь хороша и тиха.
Остается сюжет для рассказа,
Или лучше – мотив для стиха.
Не ходи же ты с видом побитым,
И ныряя привычно в метро,
Равнодушен к давнишним обидам,
Улыбнись иронично, хитро:
Мы ведь всё понимаем и видим,
Прошлогоднего лета не ждем.
Остановится поезд, мы выйдем
И по улице светлой пойдем.
Замерзают осенние лужи,
Распрощавшись с мечтой о тепле.
Но затем мы и выросли, друже,
На суровой и умной земле.
Так выходит по плану, по смете:
То нарвёт, то опять зажило.
Хорошо нам живется на свете,
Хорошо; иногда – тяжело.
И, как водится, солнце восходит,
И заходит, и много нас ходит,
Повторяя: мол, много вас ходит…
Да; а все-таки нам – повезло.
Сон
Почти что до осени самой,
Почти что и с самой весны
Спалось мне невесело, прямо.
Все снились паршивые сны.
Все снились мне муки бессилья,
Каких не желаю врагу:
Мол, плохо все делаю, или
Совсем ничего не могу.
Но как-то однажды, поди ты,
Мой сон оказался неплох:
Мне снилось: пируют пииты
Всех возрастов, стран и эпох.
Тогда, малодушия вместо,
Я чести и славы взалкал.
Я сел на свободное место
И красного на́лил бокал.
Тут все возмутились: «Куда ты?»
Пошел шепоток вдоль столов…
Но Пушкин вступился: «Ребята,
Да это ж Андрюха Щеглов!
Поэтом его нареките ж.
Се, други, узрим торжество:
Встает он, невидимый Китеж,
Над сердцем разбитым его!»
|