На первую страницуВниз

Е. С. Волк

Путевые заметки, или
Три кошки, или
Три сестры по-голландски

Голландия велосипедов, каналов, тюльпанов и сыров всем набила оскомину. Разумеется, все это есть, как есть и Рембрандт и, как любят шутить простые голландцы, Ван-Гоген. Но хочется о новом, необычном.

В самом центре Амстердама, на набережной одного из каналов — музей кошек или, по местному определению, “кошачий кабинет”. Его девиз — “кошки в искусстве и культуре”. Прямо при входе в уютный трехэтажный особняк вас встречают два живых экспоната, вроде бы помогающие билетерше. На амикошонство типа кис-кис и прочие заигрывания гордо не отзываются, непринужденно позируют для желающих сфотографировать.

Экспозиция музея уникальна — здесь более 300 картин, репродукций, скульптур. Есть и Рембрандт, и Пикассо. Они тоже рисовали животных семейства кошачьих. Особенно приятно русской душе, что обширно представлен наш соотечественник Николай Тархов (1871-1930). Признаться, до “кошачьего кабинета” я не слышал об этом художнике. Судя по всему, он был близок к “Миру искусства” — “золотому веку” русской живописи 1900-х годов. Здесь тарховские “Кошка умывает нос” и “Кошка в цветах”, и “Кошка в красном”, и “Две кошки в окне”, и “Две кошки едят”. В общем, на все вкусы. Может быть, наши читатели знают больше о Тархове? Отзовитесь!

Есть и кошки с рекламных плакатов. Одна из них рекламирует аперитив “Дюбоннэ”.

А вот кого здесь неоправданно нет, так это скромной шотландской кисы по имени Таузер (слово “кличка” не подходит — позже станет понятно, почему). Она прожила долгую и насыщенную жизнь — 21 год — в вискарне “Гленнтаррет” (это место, где гонят виски), возле города Перт и вошла в мировую историю и книгу Гиннеса. Таузер — абсолютный мировой чемпион по маузингу. Оказывается, есть такой специфический вид спорта. По-русски — это ловля мышей. За свою профессиональную карьеру, охраняя склады ячменя от грызунов, Таузер поймала ни много ни мало 28 899 серых тварей.

Правда, ведутся споры о методологии подсчета. Существуют три основные школы. Первая: считали сами мыши, надеясь отомстить врагу. Как показывает мировая военная практика, в этом случае данные занижены. Вторая: считала сама Таузер. Тогда нельзя исключать приписок, хотя ее честные глаза (посмотрите на фотографию) Фотография cat_1 вроде бы это исключают. Третья: Таузер сдавала мышей в музей вискарни, где велся строгий статистический учет трофеев. В любом случае ее место — в “кошачьем кабинете”.

Но мы отвлеклись. Посетив музей кошек, вы можете стать его почетным спонсором. Для этого достаточно купить галстук с изображением киплинговского кота, который “гуляет сам по себе”. Сделав это, вы можете ожидать приглашения на ежегодный вечер друзей музея. Найти “кошачий кабинет” несложно — это Херенграхт, 497. Рядом — вполне преуспевающий офис прогоревшего в России банка “СБС-Агро”.

Еще советую посетить в Амстердаме Амстел-парк, рядом с рекой, давшей название городу. Это не центр, но на трамвае минут за 20 добраться можно. При главном входе гуси — спокойные, но дружелюбия не излучающие. Их лучше обойти. В самом парке — масса петухов, любых цветов, пород и размеров. При виде человека бегут навстречу и в удивлении останавливаются, если вам нечем их покормить. Если же вы предусмотрительно захватили с собой пшена или другой крупы, смело рассчитывайте на аудиторию в 50-100 страждущих. Есть здесь и овцы, и тюлени. На специальном шесте отмечены рекордные уровни подъема воды в годы сильных наводнений.

А теперь о “Трех сестрах”. Так называется знаменитый пивной бар в центре Амстердама. У него интересная история, связанная с именем голландца Питера Штойфезанта Шестого. Его прапрадед прославился тем, что в 1664 году уступил территорию Нового Амстердама в Северной Америке английской короне. Теперь на этом месте — Нью-Йорк. В начале 1970-х годов, когда в советских “Березках” появились импортные сигареты, марка “Штойфезант” (ее еще называли “Стьювезант”) была популярна. Но потом они как-то пропали.

Штойфезант Шестой обладал репутацией блестящего бизнесмена конца XIX века. Благодаря своему коммерческому таланту он сколотил огромное состояние. Его острый ум, эрудиция и политические знания привлекали ведущих государственных деятелей, он был желанным гостем при королевском дворе. В молодости он начинал матросом на торговых судах и со временем достиг звания капитана.

А вот в личной жизни ему не очень везло. В 1867 году, вернувшись из долгого путешествия, он узнал о смерти своей возлюбленной Марты, при родах. Вскоре он обрел утешение в объятиях Корнелии ван Оуверкерк, которая не только взяла на себя заботу о новорожденной Анне, но родила ему в 1868 году еще одну дочь — Софию. А в 1869 году в результате кратковременного романа с молодой вдовой Изабель Хьюцек у Штойфезанта появилась на свет и третья дочь — Флоренс. С годами девочки превратились в очаровательных барышень.

Однако для Штойфезанта настали трудные времена. 29 июля 1886 года в Голландии поднялись “угревые бунты”. Поговаривали, что Штойфезант хотел монополизировать прибыльную ловлю и продажу угрей, а рыбаки этому воспротивились. Вмешалась полиция, 26 бунтовщиков было убито. На Штойфезанта возложили ответственность (как выяснилось, несправедливо) за эту бойню. Тем не менее, он предпочел уехать с дочерьми в Лондон.

Там девочки развернулись по-крупному. Сам премьер-министр Гладстон находил их общество чарующим. У Софии возник роман с молодым Бернардом Шоу. Вместе с ним она посещала злачные места в Вест-энде. В качестве прощального подарка Шоу подарил ей несколько страниц рукописи “Пигмалион”.

А вот Флоренс пошла другим путем. Она вступила в ряды суффражисток — сторонниц предоставления женщинам избирательного права. Она стала настолько фанатичной деятельницей движения, что Штойфезант даже решил увезти ее и других сестер в Америку, где у него были интересы в мясной промышленности.

Девушки оставили свой след и в США. Их называли “голландские мейсис” (от голландского “девочки”), и знаменитый универмаг “Мейсис” ведет свое имя от них.

Жажда авантюр не оставляла Штойфезанта. В 1890 году он с семьей возвращается в Голландию. Узнав о смерти Винсента Ван-Гога, он бросается в Париж, где пытается утешить его брата Тео. Вернувшись в Амстердам, Штойфезант забрасывает дела. Его “с возрастающей регулярностью замечают в компании женщин сомнительной репутации” (так писала в дневнике младшая, Флоренс).

Неразумные капиталовложения, алкоголь и возраст превратили Штойфезанта в подозрительного и склочного старика. На оставшиеся деньги он попытался открыть отель. Избегал общества и занимался писанием мемуаров. В подвалах своей гостиницы Штойфезант завел библиотеку, где и проводил большую часть времени. В 1915 году часть стеллажей обрушилась, и Питер едва избежал смерти. Вскоре он умер естественной смертью во сне. Это обнаружила старшая, Анна, когда принесла ему завтрак.

Похоронили его более чем скромно. Как в “Трех сестрах” Чехова: “он был генерал, командовал бригадой, а между тем народу шло мало”. Он упокоился в безымянной общей могиле за городской стеной. А дальше, как у Маршака: “а дети продали завод, затон и пароходы”. Отель был продан. Анна и Флоренс уехали в Индонезию, тогдашнюю голландскую колонию, и ничего о них больше не известно. София в годы первой мировой войны стала медсестрой в военном госпитале под Парижем. После 1918 года ее следы теряются. Вот такая грустная история…

А на десерт — некоторые кулинарные заметки. Ресторанов в Амстердаме много. Особенно поражает широкое присутствие индонезийских заведений (еще бы! бывшая колония). Советую при случае посетить. Обычно подается набор небольших, но вкусных блюд: закуски, суп, шашлычок на шпажках — куриный, бараний, свиной, креветочный. Все это греется на мармите со спиртовкой и не остывает. Если у кого-то, как у меня, есть ненависть к отварным яйцам, лучше пойти в другое место.

На первую страницу Верх

Copyright © 1999   ЭРФОЛЬГ-АСТ
e-mailinfo@erfolg.ru