От редакции. В предновогодней рассылке, посвященной наступающему году Крысы, в качестве подарка мы опубликовали фрагмент — из жизни крыс: «Одна у нас дома жила — Малышка. Недели две ей, наверно, было — девочке моей подарили. Беленькая, пушистая, такая лапочка! Девочка моя ее на плече носила, даже спала с ней. А как подросла, попробовали ее в коробку посадить, сверху решеткой накрыли (полкой от холодильника). Прыгала на решетку — пока ее из коробки не вынули. Свободолюбивая была. И умная, свое имя знала. Сказал: на стол нельзя! — и всё, больше на стол ни ногой. Раз заигрались мы с ней на диване — она за моей рукой бегала. Так увлеклась, резцами за палец схватила — капелька крови появилась… У Малышки такое лицо было… Да, именно лицо! Не знала, куда себя деть, куда глаза спрятать… Любила меня очень. На руки ее взял, приласкал — оттаяла потихоньку…» (© Анатолий Поляков, из книги «Строитель коммунизма»). И получили удивительно трогательный ответ, написанный великолепным русским языком. Предлагаем его нашим читателям.

     Добрый вечер, Анатолий! Не смогла удержаться, чтобы не ответить на предложенную Вами тему воспоминаний о хозяйках будущего года, прошедших через нашу жизнь.
     Вот мои:

Марфуша

     Я никогда не испытывала патологического женского ужаса перед мышино-крысиным народцем. Еще в детстве мама где-то нашла и принесла завернутых в тряпочку четверых еще голых розовых мышат. Видимо, их мать ушла отовариться и погибла.
     Бедных сироток мы поместили на мягкую подстилочку в трехлитровую банку и накрыли крышкой с дырочками, чтобы наш доброжелательный, но не лишенный инстинктов кот не смог до них добраться.
     Малыши взрослели, обрастали пушистыми серыми шубками, перед нами страха не испытывали, перед котом тоже. Мы клали банку на бок на стол с рассыпанными на нем мышиными вкусностями, вся команда бегала по столу, с аппетитом поглощая угощение. Мы подставляли ладони, и они без малейшего намека на страх взбирались к нам на плечи и щекотали усами наши щеки и уши. По хлопку в ладоши неслись в свой дом-банку, в котором мы за это время успевали провести генеральную уборку. Спустя полгода мы отпустили их на волю, предварительно разведав надежное место и проверив его безопасность.
     Скучали мы, скучал и кот, который, похоже, никаких гастрономических намерений по отношению к соседям по квартире не имел.
     Наверное, эта история, отложившаяся в моей памяти, и сделала из меня то редкое исключение из многочисленных представительниц женского пола, которые визжат и впрыгивают на стол при виде мышки или крыски.
     
     Я стала взрослой женщиной и работала в женско-мужском коллективе, который тоже не жаловал серых хвостатых соседей. И вот, в один, как говорится, прекрасный день, а точнее – прекрасное утро, я вышла из лифта под аккомпанемент дикого женского визга, звучавшего в районе моего кабинета. Я бросилась туда и увидела своих сотрудников – трех женщин и одного мужчину, которые в приоткрытую дверь заглядывали ко мне. С внутренней стороны кабинета, прижавшись спиной к двери, стояла уборщица, которая пришла протереть пол к моему приходу. В руках она наизготовку держала швабру и безостановочно издавала визг, порой переходящий в ультразвук… С трудом отодвинув солистку и потеснив зрителей, я зашла в кабинет.
     На подоконнике сидела крыса. В тот момент она напомнила мне белку, только с оскорбительным для пушистой красавицы хвостом. Она сидела на задних лапах, а в передних держала пряник, как бы предъявляя всем присутствующим свидетельство низкого качества работы уборщицы, визг которой ее нисколько не смущал. Судя по состоянию пряника, он пролежал в каком-то укромном уголке кабинета немало времени, прежде, чем был обнаружен голодной крысой.
     Я спросила: «Каменный? Не удается раскусить?» Крыса уронила пряник и в той же позе замерла, глядя на меня глазами-бусинками. Пряник скатился с подоконника и отметил встречу с полом стуком, который в полной мере подтвердил мои подозрения относительно работы младшего технического персонала.
     Я сказала: «Подожди, я дам тебе другой», — и, вынув из сумочки заготовленную для обеденного перекуса печенюшку, протянула ее крысе. Она опустилась на четыре лапы и недоверчиво попятилась. Я положила подарочек на подоконник и сделала шаг назад. Видимо, уверившись в отсутствии у меня дурных намерений, крыса схватила печенье, спрыгнула на пол и под дружный визг брызнувших от двери сотрудников прошмыгнула в коридор.
     Поиски крысиного лаза, учиненные коллективом, ни к чему не привели. Но с тех пор ежедневно, как только затихала суета приходящих на работу людей, невесть откуда на подоконнике появлялась моя новая подружка. Со временем она вообще перестала опасаться меня и брала угощенья прямо из рук. А я разнообразила ее стол новыми блюдами и в конечном итоге привязалась к этому умному и любопытному существу. Крысе нравилось обследовать кабинет, она даже взяла на себя заботу по наведению порядка в нем – вытаскивала из углов мелкий мусор, который пропускала уборщица, и выкладывала посреди комнаты. Я тут же кидалась убирать, чтобы у сотрудников не возникло мысли, что я сама шарюсь по углам. И еще я не хотела, чтобы наши отношения стали темой для обсуждения в коллективе. Но Марфуша (я назвала крысу Марфой), как будто понимая мои переживания, мгновенно шмыгала в какой-нибудь укромный уголок кабинета, как только у двери раздавались чьи-то шаги… Это длилось почти год. Я уехала в отпуск. А вернувшись, стала снова ждать Марфушу. Но она больше не пришла. То ли посчитала меня предательницей, то ли с ней случилась какая-то беда. Не знаю…

С уважением,
Ирина Царева