На первую страницуВниз
Татьяна Мартюшева  
 

Татьяна МАРТЮШЕВА

 

“МИР”ная  жизнь “ТИТАНИКА”
ИНТЕРВЬЮ  С  КОМАНДИРОМ  ГЛУБОКОВОДНОГО АППАРАТА “МИР-2” ЕВГЕНИЕМ  ЧЕРНЯЕВЫМ

 

     Почему в самом конце двадцатого столетия, пережившего рекордное количество бедствий и потрясений, катастрофа, случившаяся почти в самом его начале, — гибель океанского суперлайнера “Титаник” — до сих пор так будоражит наше воображение?
     Думаю, ответ кроется в поражающем нас сочетании масштабности этого несчастья с его символичностью...
     В ночь с 14 на 15 апреля 1912 года в черном мраке океана человечеству был преподан страшный, но, к сожалению, так им и не усвоенный урок. Буквально в считанные часы потерпели сокрушительный крах человеческая самонадеянность, слепая вера во всемогущество техники и охранную силу больших денег...
     С тех пор прошло почти девяносто лет, а человечество с содроганием вспоминает судьбу этого корабля. Гибели “Титаника” посвящены сотни книг, множество пьес и даже мюзиклов, радио- и телепередач, тысячи газетных и журнальных публикаций. (Собственно, с этой темой связан и материал, который вы читаете в данную минуту...)
     История каждого из 2228 пассажиров и членов команды могла бы стать сюжетом для потрясающего фильма. Поэтому неудивительно, что кинематографисты самых разных стран трагические события той ночи сделали темой одиннадцати художественных картин.
     Двенадцатой такой попыткой стал знаменитый, “оскароносный” (по одиннадцати номинациям!) фильм американского режиссера Джеймса Камерона.
     Все мы имели возможность убедиться, что кроме несомненных художественно-игровых достоинств, фильм отличается от своих предшественников наличием искусно вплетенных в сюжет подводных съемок несчастного затонувшего “Титаника”... Собственно, и сам сюжет возник благодаря реальной возможности сделать подобные уникальные кадры.
     И мы можем гордиться тем, что знаменитый режиссер смог осуществить свой грандиозный замысел только в сотрудничестве с нашими соотечественниками — специалистами из лаборатории глубоководных аппаратов Института океанологии имени П. П. Ширшова Российской Академии наук.
     Между прочим, представители Пентагона пытались запретить Камерону это сотрудничество и предлагали заменить российских специалистов — и соответственно, подводную технику — американскими. Но в ходе судебного разбирательства режиссер отстоял свое право работать с россиянами, доказав, что уникальные съемки могут осуществить только не имеющие аналогов русские глубоководные аппараты — “шеститысячники”...
     Один из пилотов двух российских “МИРов”, участвовавших в съемках “Титаника” (а до и после того — в большом количестве интереснейших глубоководных исследований), — специалист в области электроники Евгений Черняев. В ходе нашей беседы мне удалось выудить у этого удивительно скромного командира уникальной подводной машины некоторые дополнительные факты о нем самом.

  Евгений Черняев, командир
глубоководного аппарата “МИР-2”.

     Евгений награжден двумя орденами: Трудового Красного Знамени — за участие в создании глубоководных аппаратов и Oрденом Мужества — за работы по обнаружению атомной подводной лодки “Комсомолец” и закрытию проломов ее носового отсека. (Между прочим, она была обнаружена в одно из Жениных погружений!)
     Кроме того, он опытный оператор — и не только подводных, но и вполне земных съемок, и даже… вполне профессиональный клипмейкер.
     ...На экране — в свете “МИРовского” прожектора — шлюпочная палуба “Титаника”, обросшие “сталактитами” ржавчины леера и поручни, нос корабля, обыгранный и воспетый в фильме, мирные (и тем самым ужасающие) бытовые предметы, лежащие на океанском дне... Все это и многое другое Евгений видел наяву и, конечно, сам и снимал во время многочисленных своих погружений к легендарному кораблю.

  Спуск “МИРа” на воду.

     — Камерон выбрал наши аппараты не только за возможность опускаться на рекордные глубины, но и за их высокие показатели маневренности, энергетики, за мощное освещение, за большой угол обзора из иллюминатора, за то, что наших аппаратов — два, а это обстоятельство существенно расширяет возможности подобных съемок...

     — Да и с пилотами он не прогадал... Думаю, здесь российским профессионалам нет равных. А по каким критериям происходит отбор в вашу команду?

     — Каждый член нашей команды должен быть универсалом: и пилотом, и бортинженером, и техническим специалистом, и водолазом, и связистом, и ремонтником, и неплохим спортсменом... И, что немаловажно, — энтузиастом, учитывая скромные размеры оплаты нашего труда.


Российско-американская группа подводных съемок “Титаника”
(слева направо: С. Смолицкий, Н. Дедко, А. Благодарев, А. Федотов, А. Андреев,
Е. Черняев, Дж. Камерон, А. Сагалевич, Э. Гиддингс, Дж. Ледда, Дж. Бруно).

     — В каком году вы совершили самое первое свое погружение к погибшему “Титанику”?

     — В 1991 году наш уникальный исследовательский корабль “Академик Мстислав Келдыш” (по сути — целый плавучий научный комплекс) отправился к этому месту в нейтральных водах Северной Атлантики. Тогда наш аппарат впервые и спустился к затонувшему кораблю. Мы ходили туда, как в музей — только для осмотра и подводных съемок (по заказу американской компании). В память о погибших оставили на этом печальном месте мемориальную табличку и цветы...

  Один из огромных паровых котлов “Титаника”. (Фото из журнала “Гео”).

     — А что вам вспоминается в связи с первым погружением в обществе Камерона?

     — Это случилось в октябре 1995 года. Но погружениям предшествовал подготовительный период. Были сделаны маленькие масштабные макеты наших аппаратов, со светом и камерой, шестиметровый макет “Титаника”, и все это размещено в специальном черном шатре... Изображение на камерах выводилось на монитор. Практически перед каждым погружением Камерон проводил своеобразную репетицию, прикидку — мы ходили вокруг макета корабля с этими аппаратиками в руках, а он смотрел на монитор и определял, как выглядит тот или иной ракурс. Актер Левис Абернати, сыгравший в фильме Большого Лу, в этом рейсе был с нами в качестве подсобного рабочего. Все необходимые расстояния он измерял рулеткой — их переводили в настоящий масштаб, чтобы уточнить маршруты наших будущих съемок. Для создания эффекта мутной воды в шатер пускали дым...
     В ходе настоящих подводных съемок многое менялось: свои коррективы вносило подводное течение, что-то мешала сделать муть, поднимавшаяся при работе.
     Камерон привык снимать, делая много дублей и прикидок. Порой думаешь: “Слава Богу! Все получилось!”, а он вдруг говорит, что нужно снова зайти в исходные точки и все повторить. Оказывается, Камерон еще и не снимал — экономя пленку, для начала просто определял, что получится... А под водой своя специфика: в первом заходе мы уже подняли муть, и снять то, что задумано, в этом месте сейчас уже нельзя... Но он человек разумный и всему быстро учился.

  Леерные ограждения носовой части корабля. (Фото из журнала “Гео”).

     — Кто входил в подводную съемочную группу? Обычную киношную толпу в ваши аппараты не посадишь...

     — В аппарат вмещаются только три человека. Помимо меня и бортинженера в нем находился Эл Гиддингс, известный режиссер и оператор, соавтор Камерона по фильму “Бездна”, а в двух последних погружениях — сам Джеймс Камерон. Во втором аппарате работал мой шеф, заведующий нашей лабораторией доктор технических наук Анатолий Сагалевич. С ним Камерон совершил десять погружений.

     — А оператор?

     — Камерон снимал все сам. Для съемок была создана специальная, не имевшая аналогов техника. Внутри аппарата находились только ручки управления кинокамерой (значительно меньше обычных), а сама камера была вынесена вовне и помещена в специальный бокс, таким образом она могла выдерживать давление свыше четырехсот атмосфер. А на моем аппарате, “МИР-2”, был установлен телеуправляемый модуль, с помощью которого мы делали съемки внутри “Титаника” — в районе носового трюма и полубаков, в проеме главной лестницы, а через него — на палубах “А”, “B”, “C”, “D”, “E”, в кают-компании. Вы, наверное, помните эти кадры...

  Посудного ящика уже нет, но ряды тарелок хранят его форму. (Фото из журнала “Гео”).

     — А как вы объяснялись с американцами?

     — По-английски. Его я учил “методом погружения” — в процессе работы с иностранцами (до этого во всех учебных заведениях изучал только немецкий). Когда рядом с тобой в тесном общении — только люди, не говорящие по-русски, поневоле выучишь их язык...

     — Каким образом режиссер руководил подводными съемками?

     — Хотя наши основные точки прохода были запланированы и обговорены заранее, он учитывал такие часто меняющиеся показатели, как видимость, направление течения, и вносил в наши маршруты соответствующие изменения: например, вместо запланированного правого мы снимаем более выигрышный в данный момент левый борт и т. п.

     — И сколько же продолжалась такая разовая съемка?

     — В среднем все погружение занимало примерно пятнадцать часов: пять часов — спуск и подъем, и работа “на грунте” — часов десять. Последнее мое погружение с Камероном продолжалось восемнадцать часов.

     — ...!!! А в аппаратах предусмотрено хоть какое-то обеспечение экипажа пищей, решение вопросов прочих человеческих надобностей?

— Конечно, мы имеем возможность и перекусить, и решить кое-какие естественные человеческие проблемы. Но я уже говорил про необходимый в нашем деле энтузиазм — он нужен и для того, чтобы легко мириться со многими неудобствами...
     Не забывайте о том, что мы не только совершаем погружения, но еще и готовим к ним аппараты: измерительный комплекс, балластную систему, локаторы, эхолоты, видео- и фотосистему, приспособления для аварийного сброса и многое другое. Так что времени для сна между погружениями зачастую почти не остается.

  Чемодан из натуральной – весьма водостойкой – кожи. (Фото из журнала “Гео”).

     — У вас была реальная возможность узнать человеческие качества Джеймса Камерона. Каким товарищем, каким спутником он оказался?

     — Хорошим. Вполне спокойным в общении. Он доверяет тебе как профессионалу, полагаясь на твой опыт и чутье.
     У нас был такой случай: когда мы всплыли уже на поверхность, наш модуль “Снуп” сошел со своих направляющих и волны прибили его к нашему аппарату... Он потихоньку ударялся о корпус “МИРа”, а внутри его у нас, у экипажа, было ощущение, что удары очень сильные. И Камерон начал серьезно волноваться. Я его успокоил: “Джим, не надо нервничать — это не опасно, сейчас появятся водолазы, возьмут модуль и поставят его на место”. И Камерон мне поверил, стал гораздо спокойнее.
     Когда все произошло так, как я и предсказывал, он долго, с интересом разглядывал абсолютно неповрежденные не только гладкие поверхности, но и все выступающие части модуля... В таких ситуациях доверие друг к другу укрепляется еще больше.

     — Какие объекты подводных съемок “Титаника” запомнились вам больше всего?

     — Район кают-компании. На корабле кругом некрасивые ржавые сосульки железа. А тут — блестят бронзовые люстры, стоят великолепные резные колонны из редких пород дерева — их не тронули пока ни время, ни микроорганизмы... Еще запомнился бронзовый блеск уцелевших деталей рулевого управления и приводов лебедок. Остатки “вороньего гнезда”, откуда впередсмотрящие слишком поздно увидели злополучный айсберг... Удивила бутылка с пробкой, не задвинутой вовнутрь полностью, как у всех остальных бутылок (силой большого давления), а только наполовину. Я поднял ее с песка с помощью манипуляторов, снял на камеру, положил на место, а потом долго думал, в чем тут дело... Пока не понял, что в ней, судя по всему, идет процесс брожения и образующиеся газы с силой выталкивают пробку из бутылки, сопротивляясь глубоководному давлению...
     Впечатляет и общий вид кораблекрушения. “Титаник” разломился на три части. Самая большая, носовая часть, глубоко “врубившаяся” носом в грунт, сориентирована на север. В том же направлении легла хвостовым винтом корма. Расстояние между ними — около шестисот метров, в этом месте — фрагменты средней части. А вообще обломки “Титаника” разбросаны в радиусе километра...
     Еще Камерон надеялся найти в районе полубака автомобиль редкой марки, который везли в том рейсе. Но я сразу сказал, что найти его не удастся: при таком мощном ударе носом о дно все содержимое трюмов и палуб улетело куда-то вперед, в глубь, и искать его здесь бесполезно — как бы старательно ни закрепили эту машину при погрузке. Так что скорее всего от нее остались лишь отдельные фрагменты — колеса, например...
     Ну а человеческих останков, как и любой органики того времени, там не уцелело совсем...

     — А какие эпизоды подводных съемок, вошедших в этот знаменитый фильм, вы считаете самыми удачными?

     — Те эпизоды, когда в кадре появляются сразу два наших аппарата... Ведь третьего “МИРа” для их съемок у нас не было! Камерон сделал это компьютерными методами. Он взял два реальных наших прохода (я их оба хорошо помню) и совместил в кадре. Еще мне очень нравится переход от наших реальных съемок интерьера затонувшего корабля к его первозданному роскошному виду. Это сильный прием.

     — Слышала, что Камерон пригласил всех своих товарищей по подводным съемкам на премьеру фильма?

     — Первая российская премьера “Титаника” состоялась в Калининграде. Об этом настоятельно просил Камерона наш руководитель Анатолий Сагалевич. Дело в том, что “Академик Келдыш” — судно калининградской приписки, и весь его экипаж — калининградцы. Заработки у них — копеечные, поэтому за свою работу люди заслужили хотя бы право проведения первого российского показа фильма в их родном городе. Все смогли увидеть результаты своего труда, получили памятные сувениры.
     Камерон съездил и на корабль, прошел на палубу к законсервированному уже, промасленному “МИРу” и стал гладить его по сфере, обнимать, как старого товарища...
     Потом мы побывали и на московской премьере в “Кодак-Киномире”. Камерон приезжал в Россию с показами еще до присуждения фильму всех многочисленных “Оскаров”.

  Редкий обитатель этих глубин  макрорус.
(Фото из журнала “Гео”).

     — Вашу команду связывают с Камероном совместная работа и, в сущности, совместное творчество. Похоже, он это хорошо понимает. Нет ли у вас новых планов совместной работы?

     — Пока он занят другими делами. Ну а мы теперь каждый год ходим в экспедицию к “Титанику”. Мы предоставляем богатым туристам (за 35 тысяч долларов), а также победителям викторины, которую проводят немецкие телекомпании, уникальную возможность путешествия на наших аппаратах к затонувшему кораблю. Тем не менее, ни одно наше плавание не было чисто коммерческим. Ведь вся эта коммерция и нужна лишь для того, чтобы регулярно ремонтировать наше судно и проводить полноценные научно-исследовательские работы. Шестьдесят процентов погружений служат научным целям. А в результате — наши ученые делают новые открытия, выходят в свет тома научных монографий...
     Ну а Камерон, судя по всему, вполне может продолжить работу с глубоководными объектами. Возможно, это произойдет не сейчас, а в будущем ... Он говорил, что хотел бы заняться научно-документальными съемками на подводную тематику.
     Мы много рассказывали ему об интересных объектах мирового океана, и он так увлекся нашими рассказами, что захотел пройти вокруг света и увидеть все своими глазами. И хотя планы эти далеко не конкретные, есть надежда, что мы еще вместе поработаем.

На первую страницу Верх

Copyright © 1999   ЭРФОЛЬГ-АСТ
e-mailinfo@erfolg.ru