На первую страницуВниз


“НОРД-ВЕСТ” — В РИФМУ И БЕЗ РИФМЫ

 

Осенью прошлого года фестиваль северо-восточной поэзии “Норд-Вест”, включавший в себя страны Балтии, проходил в уютном подмосковном Переделкине. Тогда в писательском Доме творчества российские поэты принимали шведских, финских, латышских, литовских собратьев по литературному цеху.

Этой осенью фестиваль уже принял другой размах и победно прошествовал по трём странам Балтии — России, Финляндии и Эстонии. Начался он в Санкт-Петербурге с международного вечера в музее Ахматовой на Фонтанке. Затем его участников на автобусе повезли в Хельсинки — что само по себе уже было формой поэзии, так как стояло бабье лето, желтели леса по обочинам, в тихих финских городках о валуны плескалось море и яхты покачивались у причала, а старушки в чепчиках выходили из-за своих заборов на узенькие мощеные улочки и обметали метелочкой каждый камень мостовой. Когда еще всё это увидишь?

Воскресное утро в Хельсинки началось с замечательной селедочной ярмарки в порту, где прямо с катеров торговали селедкой, привезенной изо всех уголков страны. И это тоже стало незабываемым впечатлением.

Вечер прошедший на островке Тервасаари включал в свою программу, помимо “Норд-Веста”, выступления французских, английских и итальянских поэтов — членов Европейской поэтической академии. Удивительно слушать звучащие на разных языках стихи. И надо признаться, что если даже языка не понимаешь, то самым музыкальным кажется итальянский.

Из Финляндии поэтов на пароме привезли в Эстонию. На встрече, прошедшей в Таллинском Союзе писателей, переводить почти ничего было не нужно, так как русский здесь ещё не забыли. Но всё же эстонские поэты — ведущие вечера — Андрес Эхин и Карл Мартин Синиярв прочли несколько стихотворений, переведенных на эстонский, и это было очень приятно. Вообще, переводы внутри “Норд-Веста” создавались быстро — прямо в дороге, во время переездов из города в город. Если автор находится рядом с переводчиком и с ним всё можно обсудить, это вдохновляет и ускоряет процесс перевода. Наверное, в этом — во взаимообогащении и взаимопроникновении — не побоюсь высоких слов — и есть главный смысл подобных мероприятий. Разговор о переводе и о различии поэтических форм был основным в течение всего “Норд-Веста”. Андреас Эхин вспомнил, как на Стружском поэтическом фестивале в Македонии кто-то спросил у русских поэтов: “Почему вы — русские — все так одинаково пишете? Ямб да ямб, хорей да хорей”. Русским же поэтам, наоборот, однообразной и непоэтичной кажется форма верлибра. “Свободные стихи, как китайцы, все на одно лицо”. Действительно, если смотреть незаинтересованным взглядом, мы все друг для друга — китайцы. Поэтому так важно посмотреть друг другу в глаза.

Юная латвийская поэтесса Анна Аузиня высказала мнение, что стихи сами находят себе форму. Алексей Прокопьев, защищая русскую классическую поэтическую школу, заметил, что хотя ему и понятно стремление западных поэтов к аскетизму, всё же в нём есть опасность — уйти в прозу, когда уже верлибр не отличить от прозаического эссе, и не понять, в чём же там поэзия. Однако, там, где доминирует мысль, а не чувство, то есть в верлибре, меньше простора для графомании, так как нельзя скрыть собственную несостоятельность под завораживающим журчанием ритмического рисунка.

Интересно определили поэты отличие рифмованного стиха от верлибра: рифмованный стих, говорили они, действует на ухо, а верлибр — на умственное зрение.

Поэтические размеры зависят от дыхания и ритма жизни. Они существуют не для того, чтобы мешать поэту работать, а для того, чтобы помогать ему. НО!

Русская литература, — говорил поэт Дмитрий Веденяпин, — это тот стих, которым мы пользуемся со времён Пушкина. Пушкин привнёс в русскую поэзию воздух и лёгкость, условно говоря, придумал самолет, а до этого стихи были красивыми существами, но умели только ползать по земле. Но Пушкин не ставил тех проблем, что стоят теперь перед нами, он просто плавно кружил над землей, а Мандельштам пошёл дальше, — вернее, полетел — изобрел способ путешествия туда, куда планер ещё не долетал — в космос. Впрочем, существуют и другие параллельные миры, в которые надо идти “другим стихом”, быть может, верлибром.

Поэзия — самая внутриязыковая вещь на свете. Как бы мы ни пытались обняться, язык всегда разделяет. И главная задача переводчика —развить свой собственный язык так, чтобы на нём можно было сказать всё. В этом смысле русскоязычным поэтам особенно повезло, потому что русский язык настолько богат, что позволяет очень-очень многое, любой перевод — и рифмованный, и верлибр. Только бы умело им пользоваться.

В “Читальном зале” нашего журнала вы сможете увидеть стихи участников “Норд-Веста”. И если это поможет вам погрузиться в мир поэзии, будем считать, что фестиваль свою функцию поэтического взаимообогащения выполнил.

Елена Исаева  

 

На первую страницу Верх

Copyright © 2000  ЭРФОЛЬГ-АСТ
 e-mailinfo@erfolg.ru